Приговор олигарху
Шрифт:
– Десять тысяч в каждой, – небрежно сказала Лилия Николаевна. – Вот видите, можете начинать решать мои проблемы прямо сейчас. Единственное, что я хотела бы взамен – вашу расписку о получении от меня названной мною суммы. На всякий, знаете, случай. Чтобы вам не пришло в голову явиться ко мне еще раз.
Бессонов понял, что она теперь полностью контролирует ситуацию, а ему отведена роль статиста.
– Давайте бумагу, – севшим голосом произнес Бессонов. – Я напишу.
– Не надо ничего писать, – возразила Лилия Николаевна. – Поставьте только подпись.
И
«Мною, капитаном Бессоновым, получена от Лилии Николаевны Воловик сумма в размере…»
– Впишите своей рукой сумму и поставьте подпись и дату, – мило улыбнулась ему Лилия Николаевна. – Это останется у меня, ваши козыри – у вас. Мы заключили с вами пакт о ненападении, не так ли?
Бессонов молча подписал расписку, пододвинул ее вдове. Он наконец поверил, что шестьдесят тысяч долларов его. Бессонов взял одну пачку и начал неуклюже заталкивать ее во внутренний карман пиджака.
Пачка не хотела ему подчиняться и зацеплялась углами за края кармана. Бессонов вспотел и чувствовал себя очень неловко.
– Сейчас, – пробормотал он смущенно. – Одну минуту. Я сейчас.
Лилия Николаевна смотрела на него молча, легкая улыбка блуждала у нее на губах.
Бессонов справился наконец с деньгами, рассовал их по карманам и привстал со стула.
– Э-э-э… – замычал он, не в силах заставить себя до конца выпрямиться. – Я могу идти?
– Конечно! – Вдова смотрела на него с откровенным презрением. – Я вас не задерживаю.
«Сука! – зло думал капитан Бессонов, проходя от только что покинутого им столика к выходу из зала ресторана. – Просчитала меня насквозь! Заранее деньги приготовила, расписку – знала, что я деньги у нее просить буду… А в сумочке у нее еще пачки были, это как пить дать… Дурак я, продешевил».
Бессонов понял, что Лилия Николаевна приготовила для разговора с ним сто тысяч долларов, и эти деньги могли бы сейчас быть у него. Но уже все – поезд ушел. В конце концов, и шестьдесят тысяч – очень хорошая сумма.
«Сука! Сука!..» – продолжал твердить про себя Бессонов, чувствуя на своей спине презрительный взгляд Лилии Николаевны.
Глава 14
Вылезать перед начальством с версией о причастности убитого при задержании человека к самому Глебу Абрамовичу Белоцерковскому – это, не зная броду, соваться в воду. Поздеев объяснил это Грызлову, едва только понял, о чем идет речь.
– Ты что, в отставку раньше времени захотел? – кричал он на Грызлова, нервно ходя из угла в угол своего кабинета. – Тебе в органах работать надоело? Откуда ты знаешь, что у них там за дела? Белоцерковский везде прихват имеет. Не такие люди, как мы с тобой, пропадали бесследно, когда вставали ему поперек пути. Тут сто раз подумать надо, прежде чем хотя бы пальцем шевельнуть.
– Что-то я тебя не узнаю, Аркадий, – усмехнулся Грызлов. – Не ты ли втолковывал мне вчера, что Москва – это твой город?
– Мой! – упрямо повторил Поздеев. – Но голову под нож тоже совать не стоит. ГБ – это такой уровень, что наше районное начальство для него – тьфу! И растереть! Сам, что ли, не понимаешь?
– Я-то как раз понимаю, – возразил Грызлов. – Только не знаю, что мне теперь с этой информацией делать. Докладывать по инстанции? Или не докладывать? Вот – не было мне печали!
– Ну, во-первых, не тебе одному, – сказал, остановившись посередине кабинета, Поздеев. – А нам с тобой вместе. Во-вторых, слова какого-то придурка, даже имени которого ты не знаешь, – это еще не доказательство.
– Я и не говорю, что это доказательство, – спокойно возразил Грызлов. – Если хочешь, можешь рассматривать его сообщение как сведения, полученные от нашего тайного информатора. Никто не потребует от тебя назвать его фамилию. Оперативная работа имеет свои секреты.
– Хорош информатор! – воскликнул Поздеев. – А что, если он тебе все это насвистел? А ты и рот раскрыл. Ему только этого и надо было. Пока ты рот закрывал, он успел благополучно исчезнуть.
– Ну, растерялся, было дело, – согласился Грызлов. – А ты бы не растерялся на моем месте? Хорошо со стороны судить.
– Я бы не растерялся! – возразил Поздеев. – Я бы прежде всего взял этого хмыря за химок…
– Ну-ну, – усмехнулся Грызлов. – И потом месяц сломанную руку лечил бы. Не любит он, понимаешь, когда его за химок берут.
– А ты пробовал? – вскинулся Поздеев.
– Пробовал! – сказал Грызлов.
Возникла некоторая пауза.
– Ну, и пришлось отпустить, словом, – смущенно ответил на незаданный вопрос Грызлов. – Говорю же, не любит он, когда его за химок…
– А ну, стой! – воскликнул вдруг Поздеев. – Этот хмырь у тебя на столе до чего-нибудь дотрагивался? Отпечатки остались?
– На столе?.. Пожалуй, нет, – ответил, подумав, Грызлов. – А вот ручку двери он точно трогал.
Оба вскочили одновременно.
– Так что же ты мне мозги канифолишь? – на бегу проворчал Поздеев. – Не дай бог, залапал кто-нибудь, пока ты у меня сидел.
– Сам дурак! – ответил Грызлов.
Отпечатки с дверной ручки в кабинет Грызлова они сняли и тут же отправили на экспертизу. Нужно еще было решить, ставить ли в известность о случившемся руководителя следственной группы капитана Бессонова? Тот, правда, с самого утра отправился на какую-то оперативную встречу, группу поддержки с собой не взял и до сих пор не появлялся, не звонил, никого к себе не вызывал.
После некоторой дискуссии решили, что сообщить придется, но не сейчас, сначала стоит дождаться результатов экспертизы, все равно Бессонов сразу же спросит, установлена ли личность человека, который приходил к Грызлову? Надо быть готовыми ответить на этот вопрос…
Выйдя из «Олимпии», капитан Бессонов вспомнил, что золотая зажигалка, украшенная бриллиантами, осталась у него, и совсем успокоился. Да хрен с ней, в конце концов, с этой стервозной бабой!