Приговор
Шрифт:
Вот почему ей надо было поговорить с Мередит. Клэр шагала по шесть шагов в одну сторону и шесть шагов в другую с нарастающей скоростью. Она не хотела считать, но позади мыслей, тревоги и волнений она слышала цифры: один, два, три, четыре, пять, шесть — поворот, один, два…
В этой никчемной комнате не было часов. Если оглянуться вокруг, тут на самом деле не было ничего. Ни фото, ни личных вещей, ничего, что обычно придаёт помещению индивидуальность. Клэр задавалась вопросом, как долго она тут была… один… два… три… четыре… пять… шесть… поворот… Единственным признаком времени была седина в волосах. И о чём это говорило?… пять…
Клэр услышала, как открылась дверь. Она хотела взглянуть, но не была готова говорить ни с кем, кроме Мередит.
— Привет, Клэр, это я, Мередит.
Ей хотелось повернуться, но она была только на «два…». Клэр ждала поворота, чтобы прервать цикл, но голос позади мыслей, сказал: «поворот…», а Мередит продолжала что-то говорить? — …когда я приехала. Они сказали, что ты в порядке после вчерашней поздней прогулки. Думаю, это было предупреждение для меня, чтобы я больше этого не делала.
Клэр повернулась на голос Мередит. Ей хотелось посмотреть наверх и увидеть глаза подруги. Нет, она не хочет видеть глаза Мередит. Она хочет видеть глаза Тони. Когда она заставила себя посмотреть на лицо Мередит, она увидела тёмно-синие радужки. Её колени задрожали. Это не был тёмно-карий, который она искала, но это был цвет! Как долго не было цвета! Глубоко вздохнув, она почувствовала запах еды, которую Мередит поставила на стол. Если она это быстро съест, они смогут выйти на улицу. Если они выйдут отсюда, она сможет спросить. Говорить здесь было слишком рискованно.
— Почему, Клэр, почему они не заметили никаких изменений?
Она не ответила, вместо этого она подошла к столу, открыла крышку, нашла приборы и начала есть, глотая быстрее и быстрее.
— Помедленнее. Не хочу, чтобы ты подавилась прямо у меня на глазах. Моя репутация и так висит на волоске после нашей ночной выходки.
Это было не смешно. Клэр знала, что ей надлежало заботиться о приличиях. Следование правилам и хорошее поведение были основой приличия, но слова Мередит о нарушении правил заставили её улыбнуться. Или это было из-за голубого цвета её глаз. В клинике все, кроме Эмили, были одеты в белое — доктора и сёстры. Внезапно, сильнее еды Клэр захотелось цвета. Было ли это странным желанием? Может в этом и была суть сумасшествия — видеть вещи по-другому и хотеть, чтобы вернулось нечто, пропажа, чего другие даже не замечают.
Когда тарелка опустела, Клэр встала и подошла к шкафу за курткой. Голос, который прежде считал, велел ей смотреть вниз. Она знала, что нужно подчиниться, неповиновение ведёт к негативным последствиям. Но разве Мередит только что не рассказывала о нарушении правил? Клэр застенчиво подняла глаза. Мередит смотрела на неё. Она не успела остановиться, её губы уже расплылись в улыбке, позыв был слишком силён. Голос будет в бешенстве, но, раз Тони больше не собирался появляться, Клэр хотела поговорить со своей подругой.
Мередит спросила: — Ты хочешь прогуляться одна? — Паника в глазах Клэр была ответом на вопрос. Мередит мягко обернула руку Клэр вокруг своей и повела ее к выходу. Ведя Клэр, она спокойно рассказывала о погоде и меняющейся листве. Всю дорогу вдоль коридора, через многочисленные двери, по периметру кафетерия Клэр шла в ногу, не поднимая глаз.
Доктор Фэрфилд проинструктировал персонал быть менее услужливым, чтобы понять, может ли Клэр осознать свои потребности и обратиться с просьбой помочь. Мередит заметила, что Клэр так спешила на улицу, что забыла свои солнечные очки, и это было к лучшему. Пока они шли к дверям на улицу, Мередит подумала, не следовало ли подождать, пока Клэр сама скажет, что хочет на прогулку, но, когда та пошла за своей курткой, это было самым большим из того, что она делала раньше. Доктор Фэрфилд может не согласиться, но для Мередит это было таким призывом, что она пошла бы на край земли, если бы Клэр захотела.
Когда они вышли во двор, Клэр подняла лицо и на мгновение окунулась в солнечный свет. Она открыла глаза и тут же закрыла их. Клэр повернула лицо к Мередит с молчаливой просьбой. Как настоящая подруга, она уже потянулась было в карман за очками, но рассудила, что это её последний шанс помочь Клэр и, вместо этого, накрыла ладонь Клэр своей и пошла вперёд. Когда Клэр остановилась, она спросила: — В чём дело? Мне показалось ты хочешь прогуляться.
Глаза Клэр были полуоткрыты, этого должно было быть достаточно, чтобы Мередит поняла, что ей нужно. Но, вместо помощи, та продолжала идти. Когда Клэр не шелохнулась, Мередит сказала, — Если тебе что-нибудь нужно, просто спроси.
О, Клэр слышала это раньше, она знала этот порядок. Она также решила, что раз Мередит использует выражения Тони, то не будет против правил Тони, если она спросит. Приблизившись к уху подруги, она прошептала: — Очки.
Затем Клэр вспомнила давнишнее требование Тони. Он никогда не был доволен одним словом. Если Клэр хотела чего-то, она должна была попросить в форме вопроса, а прямо сейчас она не попросила. Посмотрев по сторонам, не слышит ли кто-нибудь, она прочистила горло и выдала: — Ты взяла их?… Можно… мне…. пожалуйста… надеть их? — Её слова не были, на самом деле, предложениями, а состояли, скорее, из фраз и пауз.
Мередит не ответила. Она сунула руку в карман своей белой формы и вынула очки. Клэр опять позволила себе улыбнуться и взяла их. Мередит не ответила, и через несколько шагов Клэр сказала: — Спасибо.
Это было большее, что она сказала и хотела сказать, за то время, которое она могла вспомнить. К тому времени, когда они дошли до дальнего конца двора, Клэр была готова задать вопросы, ответы на которые, она знала, унесут её покой.
Хотя солнце было ярким, порывы ветра были холоднее, чем накануне. Клэр это не беспокоило. Она даже была рада этому. Из-за холода многие отказались от прогулки, и они с Мередит были одни в этом удалённом уголке двора. Опустив глаза, Клэр призывала хоть толику силы, которую копила весь день. Она пробовала произносить вопрос про себя сотней разных способов. Ей казалось, что надо начать издалека. Но теперь, когда возможность появилась, она выпалила слова, которые не могла больше сдерживать: — Николь… погибла?
Прежде, чем Мередит успела ответить, считающий голос появился со всей своей громкостью и ясностью. Клэр должна была слушаться, это был единственный способ заставить его замолчать.
Мередит замерла. Почему Клэр спросила, не погибла ли Николь? У неё защемило сердце. Эмили что, не рассказала ей ничего?
Перед ней больше не было спокойной, улыбающейся женщины. Клэр начала шагать, её глаза смотрели на что-то, не видимое больше никому. Мередит взяла её за руку. В этот раз она не отступила, когда увидела выражение лица Клэр, она ответила на вопрос: — Нет! Клэр, твоя девочка жива! Она красивая и здоровая!