Приговор
Шрифт:
Клэр рухнула в объятия Мередит. Она уткнулась лицом в плечо подруге и с радостью приняла её тепло. Пытаясь утихомирить счёт, она сосредоточилась на словах Мередит. Они медленно трансформировались в мурлыкание, потом обратно в слова. Она пропустила что-то из сказанного Мередит, но теперь слушала, — …каштановые волосы и прекрасные карие глаза. Эмили и Джон заботятся о ней. Клэр, ты можешь гордиться.
Постепенно она осознала реальность своего сумасшествия. Если это не оксюморон, тогда непонятно, что им может являться. Вытерев глаза салфеткой,
Держа Клэр за руки, Мередит ответила: — Ей будет три в декабре. — С сочувствием она добавила, — Сейчас сентябрь.
Из груди Клэр словно вышибло воздух. Два года! Она пропустила два года жизни своей дочери. Её колени подогнулись, и она опустилась на землю. В этот раз Мередит не стала настаивать, чтобы она поднялась. Нет, она тоже опустилась на холодную, твёрдую почву и они сидели, касаясь коленями.
— Не могу представить, о чем ты думаешь. Я видела её пару раз. Эмили и Джон хорошо справляются. Ещё они очень берегут её от любопытства публики. — Клэр слабо улыбнулась и кивнула сквозь слезы, покрывающие всё лицо. Мередит продолжила, — Они также очень хорошо заботятся о тебе.
— Почему… никто не упоминал про неё… или То…, - Клэр не могла заставить себя произнести его имя вслух.
— Нам запрещено упоминать о твоей прошлой жизни, в том числе и имена.
— Чьи это правила?… Врачей?
— Они думали, что так помогают тебе.
Клэр спокойно села и задумалась о своей семье. Теперь это была семья сестры и её мужа. Она не будет спрашивать о Тони. Она не выдержит правды о том, что сделала. Иначе зачем бы они заперли ее в этом месте? — Спасибо… за честность… со мной.
Улыбаясь, Мередит ответила: — Спасибо, что говоришь со мной. Я не жалею, что нарушаю правила, если это поможет тебе.
Клэр кивнула.
— Я хочу поправиться… Я не знаю, что реально, а что нет. — Она опять опустила взгляд на землю. Дождя не было уже довольно давно, и земля под острыми травинками была потрескавшейся. — Если я тебе скажу кое-что… ты подумаешь — я сумасшедшая. — Клэр хихикнула. — Но ведя я и есть… правда?
Мередит сжала руку Клэр.
— Иногда я задаюсь вопросом, кто действительно из нас в здравом уме. Что ты хочешь мне сказать?
— До недавнего времени… он ко мне приходил.
Мередит не знала, что ответить. Она знала, что это невозможно, Клэр, видимо, придумала это себе. Мередит также знала, что этим откровением лучше поделиться с доктором или медсестрой. Может, её уход будет к лучшему и заставит Клэр говорить с подходящими людьми. Мередит не ответила, лишь кивнула.
Клэр продолжала: — Он не приходил в эту комнату… Мы были в других местах… — Её голос стал тверже, — Мне не нравится эта комната… Нет цвета!
Мередит улыбнулась.
— Согласна. Почему ты не скажешь Эмили, что хочешь цвета?
Даже сквозь уже ненужные в сумерках очки стало видно ужас в глазах Клэр от предложения сказать что-то Эмили.
Мередит попыталась успокоить её: — Ты не обязана ни с кем говорить, если не хочешь. Я не расскажу. Ты сама решишь, когда будешь готова. Я знаю, они будут в восторге.
Дыхание Клэр выровнялось.
— Может пока только с тобой?… Ты единственная, кто произносит его имя.
— Что могу сказать, я плохо влияю на тебя. Я никогда не была хороша в следовании правилам.
Клэр отвернулась, произнеся еле слышно: — Зато я была слишком хороша.
Тем вечером Мередит привела Клэр в её комнату вовремя, чтобы опять не поднялась тревога. Она никак не могла решить рассказать ли Клэр о предстоящей встрече. Разум говорил, что не нужно её тревожить, бедняжка и так пережила достаточно, но, когда она уже готова была пожелать спокойной ночи, ей пришло в голову, что, когда она не появится снова, Клэр решит, что это потому что она не хочет, а ведь был шанс, что завтра утром её препроводят в полицейский участок. Мередит не могла допустить, чтобы Клэр решила, что она бросила её.
Оглядев бесцветную комнату, Мередит дала себе слово, что, если каким-то чудом она проскочит завтра, то купит Клэр цветные картины, занавески и покрывало с цветами.
— Клэр, какой твой любимый цвет?
Клэр не разговаривала с тех пор, как они вернулись в клинику. Мередит не была уверена, но ей казалось, что той было не так комфортно говорить в стенах «Эвервуда», как на улице. Мередит смотрела, как Клэр прошла в ванную комнату и взяла зубную щётку. Вернувшись, она протянула ту Мередит и лукаво улыбнулась — рукоятка щётки была розовая. Поняв её, Мередит кивнула и попросила: — Положи её обратно, пожалуйста.
Когда Клэр вошла в ванную, Мередит проследовала за ней. Чтобы успокоить подругу, она прошептала: — Не думаю, что в твоей комнате есть камеры, а то у меня бы уже были проблемы после разговоров о Тони. — Изменившееся выражение лица Клэр заставило её помедлить. Наконец, она продолжила, — Пожалуйста, дай мне договорить. У меня не так много времени. Они хватятся меня.
Клэр кивнула.
— Завтра у меня встреча с доктором, твоей сестрой и зятем.
Глаза Клэр округлились.
— Не беспокойся, я не скажу им, чего ты достигла. Помнишь, я говорила тебе, что Эмили проделала большую работу, скрывая тебя и Николь от посторонних глаз?
Клэр еле заметно кивнула.
Мередит заторопилась: — Я знаю, ты помнишь, что я журналист. — Быстро добавила, — Я здесь не для статьи. Я здесь, потому что хочу помочь тебе, но Эмили не знает об этом. Когда Эмили и Джон обнаружат, что я была с тобой последние несколько месяцев…
Глаза Клэр опять округлились.
Мередит сжала её руку.
— Да, Клэр, несколько месяцев. Когда они узнают, кто я, они запретят мне видеться с тобой.
Появившееся выражение ужаса на лице Клэр отозвалось в сердце Мередит.