Приговоренный
Шрифт:
Максим оглянулся и посмотрел в глаза Ольги. Ему показалось, что в ее взгляде проскользнуло что-то… родное. Максиму хотелось начать говорить. Высказать ей все, что сидело у него глубоко внутри… То ли в душе, то ли в подсознании. Но он не находил слов. Так и ушел, оставив в страшном полуразрушенном домике ту, которую не любил… по крайней мере, так он считал…
Михаил Александрович всегда просыпался за несколько секунд до звонка будильника.
Вообще, зачем он был нужен, этот звонок?! Почему Миша ежедневно включал будильник? Причем делал это каждый вечер… изо дня в день… много лет… Не ставил на ежедневный повтор
Привычным движением майор выкинул свое тело из большой двуспальной кровати. Из той ее части, которая находилась ближе к окну. Он всегда спал на этом месте…
Первое время, оставшись совсем один, Миша подолгу засиживался на диване у телевизора. Включал его достаточно громко. Так, чтобы заглушить все голоса в доме… Как будто здесь кто-то кричал…
Выбор канала не имел значения. Но лучше, чтобы это был спорт – футбол, хоккей, бокс – или боевик покруче. Именно в боевиках, особенно американских, шумели лучше всего.
Потом, с годами, он все же перебрался в их старую спальню. Просторная, с большой кроватью у дальней стены, обставленная старомодной румынской мебелью, доставшейся еще от родителей Михаила, она была его любимой комнатой в доме. Несмотря на полный отказ от звукового сопровождения, в спальне ему удавалось легче переживать ночь. Здесь получалось провалиться в забытье…
А голоса… они продолжали звучать в его голове в любом случае.
Высокий, худой и нескладный, Михаил Александрович тщательно намыливал лицо старым помазком и скоблил его простым одноразовым станком. Тоже многолетняя привычка. Осталась еще со счастливых годов военной службы. Ординарец комполка, он должен был выглядеть на все сто. И, следуя дедовским устоям, брился дважды в день – утром перед завтраком и вечером перед ужином. За это, а также за другие заслуги командир даже написал родителям письмо, где хвалил сына за службу и ставил в пример другим.
А родители дали почитать письмо Гале.
Галя… Как он любил ее! Как знал, что это его судьба, посланная свыше! Еще со школы, класса с пятого… а может, и с третьего. Поначалу нещадно дергал за косы, мутузил почем зря. А потом… спать не мог ночами, ждал рассвета, чтобы нести в школу ее портфель и отгонять других, охочих до голубых глаз Галины, пацанов.
Почистив зубы, Михаил Александрович посмотрел на себя в треснувшее зеркало над раковиной. На него глядел худой, осунувшийся мужчина лет пятидесяти пяти. Хмурое лицо с землистым оттенком кожи и охапкой жестких, как конская мочалка, волос оставляло жуткое впечатление. Он был уверен, что видел перед собой мертвеца… Только когда?! Когда этот труп перестанет наконец дышать?!
Как назло, со здоровьем у Михаила Александровича все было в порядке. Родительские гены и детство, проведенное в полях и лесах предгорий Кавказа, сыграли с ним злую шутку. Не имея никакого желания жить так дальше, он был обречен бороться со своим крепким организмом. Судя по средней продолжительности жизни предков, легко дотягивавших до восьмидесяти, Михаилу Александровичу оставалось мучиться еще лет тридцать-тридцать пять. Ведь ему было всего сорок четыре…
Зазвонил телефон. Незнакомый номер, но Михаил знал, кто мог искать его в это время.
– Да!
– Михал Александрыч, здравствуйте! Это Мукасев,
– Слушаю!
– Могли бы зайти к нам сегодня после обеда, Михал Александрыч?
– С вещами?
– Что? Не расслышал! – Молодой следователь явно волновался.
– Я говорю, с вещами приходить, лейтенант? Или так пока? – не меняя сухой интонации, уточнил Михаил.
– А… Да нет, с вещами не надо… Но адвоката бы завести… не помешает, Михал Александрыч. – Голос следователя постепенно становился сочувствующим.
– Москвич здесь?
– Тута уже. Приехал рано утром. В гостинице «Агат» живет, у дяди Арсена.
– Хорошо! – Миша на секунду задумался. – Скажи ему, приду в шесть вечера, перед дежурством. Раньше пусть не ждет, занят! Не устраивает – присылайте повестку.
– Но, дядь Миш… – Лейтенант так и не успел возразить. Михаил повесил трубку.
Майор вышел из давно не крашенных ворот своего дома и пошел вниз по грунтовой дороге. Полицейская форма сидела на нем мешковато, выдавая все особенности нескладной фигуры, ставшей с годами еще и сильно сутулой. В левой руке Симонов держал черную папку – свой многолетний неотъемлемый атрибут. Бог его знает, что он там носил! Содержимое потертого кожаного прямоугольника в руках у лучшего оперативника района было предметом споров всего управления полиции Апшеронска. И еще их оппонентов из криминальной среды…
В этот час на улице в его районе почти никого не бывало. Обычно дети досиживали в школе второй урок, а некоторые взрослые уже трудились на рабочих местах.
Но сегодня был особый случай. Не выходной и не праздник. Горожане остались у себя в домах, потому что готовились к приближающемуся урагану.
Предупреждение от МЧС пришло еще вчера. Дождь, длившийся несколько дней подряд, поднял воду во всех реках. Особенно тяжело было в районе Туапсе. Сегодня или завтра там ожидали большой сель и подтопление.
И хотя до Туапсе было далеко, но тревога ощущалась и в Апшеронске.
Симонов должен был заступить на ночное дежурство в 21.00. Формально он был свободен. Но сидеть дома не получалось. И майор, как и во все другие дни, вышел из дома на несколько часов раньше, исполняя годами отточенный ритуал.
Вот уже восемь лет, как его маршрут на работу, а кроме работы он больше никуда не ходил, пролегал через городское кладбище.
Михаил всегда добирался до него пешком, хотя расстояние и не было близким. Но час в пути и почти столько же оттуда до работы помогали значительно сократить щемящую пустоту светового дня.
Прохождение наработанного маршрута, однако, тоже было для Михаила тяжелым испытанием. Город маленький, и все в нем знают друг друга в лицо. Здороваться с людьми, а тем более вести какие-то разговоры Симонову было не по силам. Именно поэтому он давно проложил свой путь так, чтобы его появление на улицах не предполагало частых встреч.
Миша преодолевал несколько километров по родному Апшеронску, умудряясь не выходить на центральные улицы. Он знал каждый дом, каждый куст, каждое дерево, каждый проход между заборами, каждую канавку и даже места, где их можно перепрыгнуть. Ему было известно, кто из разбогатевших жителей района позволил себе установить собственное видеонаблюдение, и он помнил расположение всех камер, угол их съемки. Конечно, ведь это был его город! Недаром Симонов считался в Апшеронске лучшим ментом, самым опытным оперативником. Уважаемым и опасным!