Приграничье. Клинок Стужи. Дилогия
Шрифт:
А вот Линь с Перовым был согласен:
— Жоре делюгу не замутить — день напрасно прожить, но в такой гибляк он никогда не полезет.
— Продолжаем. Сестры, торгаши… Цех и сектанты тоже отпадают: они полностью под нашим контролем. Семен Петрович, что насчет Коммуны?
— Мимо, — уверенно заявил Царько. — Оперативная работа никакой подозрительной активности не выявила.
— И кто остается? — Гельман заскрипел стулом. — Город, кондукторы и наши друзья с севера?
— С севера? Мы бы их прибытие почувствовали, — не очень уверенно засомневался Линь.
— Не они сами, так их слуги.
— Город продолжает перебрасывать людей и технику к границе. — Царько щелкнул бензиновой зажигалкой. — Думаю, они тоже остались с носом.
— Логично. — Перов легонько стукнул по задребезжавшему оконному стеклу. — Выходит, кондукторы или слуги Стужи. Перспективы, блин! Я даже не знаю, что меня пугает больше.
— Да, перспективы просто сказочные, — протянул колдун. — И у нас есть сутки, чтобы найти укравшую нож сволочь.
— Почему только сутки? — Гельман встал и отодвинул стул к стене.
— Сегодня первый день взошло лазурное солнце, завтра будет черный полдень. Слишком подходящее время для любого ритуала, чтобы его пропускать.
Скрипнула дверь, кто-то зашел в палату.
— И что вы на меня уставились? — В голосе Долгоносова явственно слышалась насмешка. — Хотите вы с ним поговорить или как?
— Ты ж говорил, никак не получится? — удивился Перов.
— Ну, наука не стоит на месте.
— Не стоит? Тогда валяй.
— У вас будет секунд тридцать максимум. — Долгоносое закатал мне рукав рубашки и воткнул в вену шприц. Укол получился совершенно безболезненным, но через минуту паралич сменился судорогами и зудом по всему телу. Закашлявшись, я вытянулся на кровати.
— Ты нас слышишь? — прижав к кровати, Царько несколько раз хлестнул меня по щекам.
— Слышу, — прошептал я и попытался отвернуть лицо от хлещущих по нему ладоней.
— Нож, который у Эльдара купил, где?
Мозги соображали плохо, и я некоторое время пытался понять, кто такой Эльдар и какой нож он мне продал. Потом пришлось заставить себя вспомнить, что случилось с тесаком. И наконец, когда Царько вновь отвел руку для удара, выдал:
— Украли.
— Кто?
— Не знаю. — Мне показалось, что я почти вспомнил, где раньше встречал вора, но вновь навалилось оцепенение, и бороться с ним уже не было сил.
— Он не врал — я бы почувствовал, — заявил колдун.
— Пустышка, — с досадой сплюнул Перов.
— Мне лечить его или уже нет? — выбросил пустой шприц в корзину Долгоносов.
— Ну что, Тема, с твоим подчиненным делать будем? — спросил заместитель воеводы. — Разрешим эвтаназию или пусть еще помучается?
— У Гильдии к нему претензии есть? — задумался Гельман.
— Нет.
— Тогда пусть живет.
— Счет за лечение кому выставлять? — Врач зашуршал бумажками. — Это сумма, на которую мы его уже пролечили.
— Нехило, — присвистнул Артем. — Что б я так жил! Это оплатим, но дальше кина не будет.
— Значит, все-таки не лечим?
— Ну что ты, Долгоносов, как маленький? Шмотки его здесь — выверни карманы, сколько найдешь — на столько и лечи. — Перов распахнул дверь и вышел в коридор, следом зашагали остальные. — Выходы из Форта перекрывать не будем, но уровень сканирования необходимо усилить…
— Эй, если пациент очнется, что делать? — решил уточнить Долгоносов.
— Пусть заявление о переводе на северную промзону пишет.
— Шансов, что он выживет, прямо скажем, немного.
— Тогда как зомби отработает, — фыркнул Гельман. — Олег Владимирович, снежные люди уже к Стылому морю вышли, можно туда начать перекидывать людей с южного направления и промзоны?
Шутники, блин. Я мысленно плюнул на прижимистого врача — где твоя клятва Гиппократа, сволочь? — но тут под кожу чуть ниже локтя воткнулась иголка, и ватное оцепенение руки сменилось леденящим онемением, которое начало быстро распространяться по всему телу. Через несколько мгновений я провалился в беспокойный и очень холодный сон.
Глава 12
Холод — жара, холод — жара. Проснувшись около полуночи, я скорчился на койке и то закутывался в тонкое больничное одеяло, то скидывал его на пол. Холод — жара, холод — жара. Пик выворачивающей суставы боли, и все по-новой: холод — жара, холод… И так несколько часов подряд. От таких температурных перепадов мог растрескаться и камень, только вот организм человека покрепче. Из некоторых вообще гвозди можно делать. Мне до такого совершенства далеко, поэтому немного забыться сном удалось только ближе к утру. И то сон этот больше походил на бред. И ни суета медперсонала, меняющего пропитанные мазями повязки, ни громогласные распоряжения Долгоносова, ни приложенная ко лбу влажная тряпочка не могли меня окончательно разбудить.
Сон — замечательная вещь, сон без кошмаров хорош вдвойне. У сна есть лишь один недостаток: рано или поздно человек просыпается. Или это его достоинство? Пожалуй, все зависит от обстоятельств пробуждения. Вот и я, проснувшись, не открывал глаз, принюхивался к наполнившим палату ароматам и решал: к лучшему мое пробуждение или совсем даже наоборот. Нет, с самочувствием вроде был полный порядок — ничего особенно не болело, только ощущалась слабость во всем теле. Дело было совсем в другом…