Приходи в воскресенье
Шрифт:
Ни Ростислав, ни Валерия больше и не посмотрели в нашу сторону: все так же стояли, глядя друг другу в глаза. Казалось, для них перестало и время существовать. И действительно, поезд уже должен был отправиться, но он, будто завороженный, продолжал стоять, могуче гудя дизелями. Машинист, повернув голову в новой железнодорожной фуражке с блестящим козырьком в сторону станции, чего-то ждал. На путях ядовито рдел красный светофор. Из окон вагонов, тамбуров высовывались пассажиры, прощаясь с провожающими.
Вместо красного ярко вспыхнул зеленый сигнал, и поезд тронулся с места. В какой-то момент мне показалось,
— Жаль будет, если он не вернется, — сказал Архипов. — Такие инженеры не валяются на дороге.
— А мне казалось, что для вас это лучший выход, — заметил я.
Архипов поднял на меня глаза, невеселая улыбка появилась на его сухих губах. И я вдруг понял, как смертельно этот человек устал: под глазами глубокие тени, в углах рта залегли горькие морщинки, даже щеголеватые усики сейчас намокли и выглядели жалко.
— Напрасно вы так думаете, — сказал он. — Ростислав всегда останется моим хорошим товарищем… А что касается этого… — он мельком взглянул на приближавшуюся к нам Валерию, — тут уже ничего не поделаешь… Я люблю свою жену и… верю ей. А Ростислава я давно знаю… порядочный человек. Вам это покажется странным, — он опять грустно улыбнулся, — но я полностью разделяю вкус Валерии… — И снова задумчиво повторил: — Жаль, если он не вернется. Это будет большом потерей для завода и… для нас.
— Он вернется, — подходя к нам, сказала Валерия и зябко передернула плечами. — Вот увидите, он вернется!
Она улыбнулась, но улыбка получилась грустной.
8
Как и в тот пасмурный день, я снова стою на перроне и смотрю в туманную даль. Только на этот раз я не провожаю, а встречаю. Встречаю вместе с Бутафоровым его жену Машу, которая через несколько минут должна приехать с гастролей со скорым «Рига — Москва».
Получив телеграмму, Николай заехал за мной в Стансы и уговорил поехать на вокзал вместе с ним. Им предстояло в этом месяце забрать близнецов из детдома. Уже все формальности по усыновлению детей закончены. Близнецов звали Володя и Ира. Им было по четыре года. Днем с детьми будет нянчиться мать Николая — Анисия Ивановна. Она уже согласилась. Все это мне Николай рассказал по дороге на вокзал.
Приехали мы за полчаса до прихода поезда. Заглянули в ресторан, выпили по две рюмки коньяку. Николай нервничал: поминутно смотрел на часы, без всякого повода улыбался и тут же снова хмурился, неожиданно срывался с места и бежал в ларек, чтобы купить сигарет. А за несколько минут до прихода поезда вдруг вспомнил, что забыл купить цветы… Это его так расстроило, что мне жалко было смотреть на него. Я сходил в ресторан, купил в буфете шоколадный набор и отдал Николаю, сказав, что это вполне заменит цветы…
— Черт возьми! — сокрушался Николай. — Ведь у меня дома ничего не прибрано… Что Маша обо мне подумает?
— Она бы могла о тебе плохо подумать, если бы, наоборот, все было прибрано… — успокоил я его. — А так сразу видно, что в доме ни к чему не прикасалась женская
— Маша никогда не унизилась бы до ревности, — сказал Николай, вглядываясь в перекрестье мокрых блестящих рельсов, убегающих в сторону центра города. — Кстати, я ей ни разу не дал повод.
— Так уж ни разу и не изменил? — поддразнил я его. — Что же ты за мужчина!
— По-твоему, доблесть мужчины измеряется количеством измен жене?
— Ты не уклоняйся от ответа! — сказал я. — Изменил или нет?
— Уверяю тебя — мне бы это не доставило никакого удовольствия, — нехотя сказал Николай. Врать он не умел.
— Никак поезд опаздывает, — снова заволновался он.
— Не терзайся, — усмехнулся я.
Николай провел рукой по щеке и опять расстроился:
— Как назло, сегодня утром электрическая бритва вышла из строя…
— Для меня ты, Коля, что бритый, что побритый — одинаково красив! — рассмеялся я. Давно я не видел его, обычно трезвого и хладнокровного, таким возбужденным, порывистым. Глаза его сияли, он, казалось, помолодел. Да, Николай любил свою Машу так же, как и много лет назад, когда часами ждал ее у черного хода театра, чтобы преподнести после премьеры цветы, которые, рискуя собственными штанами, рвал с чужих клумб… Что ж, можно лишь позавидовать такой молодости чувств!
Когда поезд с грохотом и шипением подкатывал к вокзалу, Николай, смущенно улыбаясь, попросил меня не присутствовать при их встрече, пояснив, что при мне и он и Маша будут чувствовать себя связанно.
— Какого же черта ты меня притащил сюда? — прервал я его невнятные объяснения.
Но Николай уже не смотрел на меня: он шарил глазами по проплывающим мимо вагонам, высматривал свою Машу. Под мышкой нелепо торчала помятая коробка конфет «Белочка». Ветер растрепал его короткие седые волосы.
Я отошел в сторонку и закурил. Мимо пробегали люди: одни спешили в буфет, другие на поезд, носильщики везли на маленьких тележках чемоданы и сумки. Обычная вокзальная сутолока. С неба всс еще брызгал дождь. Стоя под навесом, я чувствовал себя здесь совсем лишним, никому не нужным. И, как всегда, глядя на уезжающих и встречающих, испытывал легкое чувство грусти. У всех какие-то большие и маленькие перемены в жизни, а у меня все по-прежнему… Я пока числился на службе у Васина, но, по сути дела, все работы по строительству поселка были закончены. Построенный мною и Любомудровым поселок в Стансах заселялся. Я видел, люди довольны новыми домами, меня наперебой приглашали на новоселье, приятно было видеть праздничные лица.
В Москву я так и не съездил: разговаривал по телефону с Дроздовым. Он сказал, чтобы я хвост держал морковкой… Более ясно он почему-то не пожелал высказаться. В горком партии меня тоже больше не вызывали. Бутафоров сообщил, что вопрос о моем утверждении снова на должность директора завода утрясается в областном комитете партии и министерстве. Сказал мне Николай и о том, что Куприянов после нашей последней встречи изменил свое мнение обо мне в лучшую сторону (это несмотря на синяк!) и перестал возражать против моей кандидатуры на пост директора, хотя раньше и слышать об этом не хотел. Очевидно, высказывая точку зрения горкома партии, Бутафоров посоветовал мне пока никуда из города не уезжать, потому что в любой момент могут вызвать в Москву или в обком партии…