Приходи вчера (сборник)
Шрифт:
Куда уж таким простым деревенским женщинам, как Маня, которые всю жизнь на одном месте прожили и дальше соседнего села не ездили.
И хотя Маня обладала нехитрыми знаниями, которым ее научила еще бабушка и которые позволяли ей остановить кровь или заговорить больной зуб, все же считала себя совершенно неспособной ни к чему серьезному.
Поэтому бабушка и не стала ей ничего передавать. Даже не потому, что Манин папаша, сынок бабушкин, запретил. Он хотя и говорил, что ни во что не верит, и ругался, когда к его матери приходили за советом и помощью, — мол, все это люди темные и суеверные, — а детей своих строго-настрого
Тут его позицию очень легко понять: бабушка, хоть и лечила, и находила пропажи, семье мало чего хорошего приносила. Деньгами за свои услуги не брала, а если кто и продуктами не мог расплатиться, то прощала. Но это бы ладно. Плохо, что как поможет кому, так непременно что-то с домашними случается. То внук руку сломает, сверзившись с печи. То сноха себе тяпкой ногу пропорет. То сын на грузовике в аварию попадет.
Маня считала, что не передана ей сила по одной причине: не может бабушка с нечистыми совладать. А раз бабушка не может, то куда уж остальным!
Знаете ведь, что дар не просто так дается, за него расплачиваться надо. Доброе сделал — делай и злое, чтобы равновесие было. Иначе начнут тебя бесы мучить.
Но Маня напрасно на бабушку так думала, не могли нечистики до бабушки добраться, вот и отыгрывались на близких. На слабых.
Как бабушка в свое время не сумела или не захотела от дара отказаться, точно так же она не умела или не хотела причинять вред кому-то чужому. Маню, видимо, просто пожалела.
Поэтому бабушка позвала какую-то дальнюю родню, троюродную племянницу, Тамаркой звать. Что-то там ей говорила-шептала, в поле водила, книги и тетрадки свои отдала. И то помирала потом тяжело, потому как только шепотки, слова отдала.
Фельдшер приехала, осмотрела, сказала: «Мужайтесь, день-два, и отойдет ваша бабушка», укол сделала и укатила. А бабушка еще полторы недели мучилась. Выла, как зверь, особенно по ночам. А над домом воронье кружилось, каркало настырно и раздражающе.
Сноха с сыном по очереди рядом с бабушкой сидели, иначе она чудить начинала. Оставят ее одну в комнате, возвращаются, а старушка под диван закатилась и кряхтит, будто бы выбраться пытается и не может.
Маня верила бабушке, когда та в короткие минуты просветления просила забрать у нее Шишков, ну хоть на старый веник. Знамо дело, ведь веник предмет опасный в отношении порчи и колдовства.
Манин отец наконец смирился с неизбежным. Устал он не высыпаться ночами. Жалея мать и поддавшись на уговоры жены, принес бабушке требуемый старый, лысый веник. Та вцепилась в этот веник, к себе прижала, зашептала пересохшими губами. Маня подсматривала через приоткрытую дверь: бабушка лежала страшная, непохожая на себя. После визита фельдшера она ничего не ела и практически не пила, из-за чего высохла, почернела, глаза ввалились. Будто уже покойница на диванчике лежит, только все никак не успокоится.
Бабушка велела Маниному отцу веник в реку бросить, чтобы никто, кроме него, в руки этот веник не брал и с ним на реку не ходил. Тот пообещал все сделать, лишь бы мать успокоить. А пока стоял этот веник рядом с бабушкиным диваном, куда она его прислонила.
Бабушке
До похорон бабушка лежала в своей комнате в гробу, поставленном на две табуретки. Строгая, с чужим заострившимся лицом. Деревенские старушки приходили сидеть с ней, а Маня следила, чтобы никакие животные в дом не лезли, не перепрыгнули через гроб, не терлись у табуреток и в бабушкино мертвое тело никто не вселился.
Чтобы не тосковать по бабушке, бросила через левое плечо горсть песка с могилки: «Бросаю песку, оставляю боязнь и тоску», а дома все по очереди в печь заглянули и руки на ней погрели. Все правильно сделали, по правилам. Конечно, все равно горевали и бабушку вспоминали, но ни разу она им ни в сорок дней, ни потом не являлась.
А про веник тот забыли в суете, а потом он куда-то делся. Вроде бы отец Мани поставил у дивана, а потом задвинул в угол в сенях, когда гроб с бабушкой через окно протаскивали. Не до веника было. Думали, кто-то исполнил бабушкину волю, выкинул в реку, но не выясняли, кто именно. Народу тогда с бабушкой прощаться много пришло, и родные, и чужие, невозможно было за всеми уследить.
В тот год зима не особо лютая была, обычная для нашей местности. Январь к Крещению снегом завалил, как и ожидалось. Маня тогда жила уже одна. Мужа схоронила пять лет назад, дети разъехались из родных мест за лучшей жизнью кто куда. Но ничего, не одна такая в деревне. Да и привыкла уже. Крепкая еще баба, и с хозяйством управлялась, и скотину держала. И снег сама расчищала. Все как у всех, и жизнь как у всех.
Маня, разумеется, все предвестники несчастья сразу считала. Ночью вдруг сама собой дверь открылась в комнату, хотя какой может быть сквозняк в доме зимой? Сорока прямо над головой пролетела, когда Маня из магазина возвращалась.
Собака у соседей выла.
Но, привыкшая замечать и тут же трактовать мелочи повседневной жизни, Маня к каждому знаку подобрала случай воплотившейся неприятности. Поскользнулась на дороге и ушибла ногу, обнаружила, что забыла вовремя докупить сахар, у соседей приболел внук. Это очень успокаивало, когда можешь сразу все распознать.
Вышла в тот день поутру на крыльцо, краем глаза зацепилась за что-то непривычное, смотрит, а у калитки в утреннем сумраке фигура какая-то стоит, за штакетник забора держится. Маня аж вздрогнула от неожиданности. Присмотрелась, не сразу, но узнала.
Дочка бабушкиной троюродной племянницы, той самой, которой бабушка свои шепотки передала. Берет малиновый модный, пуховик, сапоги тоже выходные какие-то. В руке пакет полиэтиленовый с изображением котика в цветах.
Знала ведь Маня, какой сегодня день, да так не ожидала тут, у себя в деревне, эту родственницу увидеть, что ничего лихого не заподозрила.
— Клавдюшка, а ты какими судьбами здесь?
— Вот, тетя Маня, проезжала мимо вашей деревни, дай, думаю, заскочу в гости.
И стоит улыбается как ни в чем не бывало. А там крюк здоровенный от ее деревни до Маниной, никак мимо не получается. Хотя кто ж знает, куда Клавдюшка ехала или откуда. Неудобно прямо на улице выпытывать. Маня родственницу в дом пригласила, но та дальше крыльца не пошла.