Прикамская попытка – 2
Шрифт:
Так вот, пушки мы устанавливали в обязательном порядке на все наши паровые суда. Усилили оборону наших крепостей, доведя их артиллерию до восьми орудий и десяти миномётов, с запасом выстрелов сотню на ствол. Увлёкшись, мы изготовили двадцать три пушки и восемь миномётов лишних, пришлось уложить их на склад, до лучших времён. А оружейники занялись экспериментами по созданию нарезных стволов, большего калибра, с противооткатными устройствами. Пока мы не отработаем эти технологии, в производстве пушек я видел лишь неоправданные расходы. У нас и так самый мощный на Дальнем Востоке военный флот, шесть пароходов с пятью орудиями каждый, два паровых катера с одной пушкой, не считая трёх парусных кораблей и трёх же шлюпов. Только содержание их, обучение и оплата работы персонала съедали огромные деньги. К маю 1777 года я снова оказался на грани банкротства. Это при центнере золота в сундуках и полутысяче
Выход подсказал Ваня Махов, он предложил продать часть мехов, в первую очередь, тигриные и медвежьи шкуры, китайским контрабандистам, за звонкое серебро. Связи с ними Ваня установил через пленных моряков. Потом, я уже сам сбыл китайцам половину трофейных доспехов за четверть цены, обидно, но, я смог расплатиться по обязательствам и получить средства на эксперименты. Хотя официально никаких налогов мы не брали с жителей, в городскую казну понемногу стекались ручейки, пока тонкие и неуверенные. Но, я не сомневался в быстром экономическом росте Владивостока. Мы снова проходили те же самые ступени развития, как в Таракановке, но, с большим размахом и результатом. Наши ружейные мастерские вышли на прежний, Прикамский уровень производства, в двести ружей за месяц. Это одноствольных ружей только двести, к ним надо добавить полсотни помповиков и сотню двустволок.
С января начали производство револьверов, пока в пределах сорока штук в месяц. Я хотел вооружить револьверами каждого взрослого мужчину в городе, пожелавшего иметь оружие. Как раз на продаже ружей и патронов мы научились зарабатывать серебро и во Владике, продавая их только за деньги и только русским. Весной, в конце мая, за ружьями и патронами приехали три шлюпа из Охотска. Сорок шесть купцов и охотников за мехом морской выдры, раздразнённые рассказами казаков Ерофея Подковы, спешили купить ружья. Серебро оказалось не у всех, пришлось им расплачиваться мехами, причём по нашим расценкам. Так, взамен ста рублей серебром, стоимости ружья, мы брали двадцать шкурок соболя или десять «скальпов» того же калана. Худо-бедно, торговля пошла, к сожалению, в основном на пушнину. Откуда у охотников из тайги будут серебряные рубли? Но, ради обладания нашим ружьём, охотники не жалели десятка и больше собольих мехов. А меня всё больше волновала необходимость налаживания постоянного сбыта мехов в Европе, за звонкую монету. Либо, нужно искать щедрого покупателя на Дальнем Востоке.
За зиму мы неплохо телефонизировали город, я сдержал данное себе обещание. Все присутственные места и дома руководителей и командиров соединили телефонными проводами. Первым из частных лиц провёл себе телефон наш Ваня Малый, заплатив неплохую сумму и постоянную абонентскую плату. Глядя на него, все крестившиеся китайцы первым делом устанавливали телефон, воспринимая его символом власти и высокого социального статуса русского человека. Стекольное производство выросло и разделилось на целых три заводика, исправно поставляя оконное стекло, посуду и зеркала. Батюшки пытались возмутиться против зеркал, но, нам с Палычем удалось убедить их сдержаться ради богоугодного дела. Палыч всю зиму экспериментировал со своими радиолюбителями и добился стабильных радиоламп, трёх новых коротковолновых раций, достаточно мощных для установки на океанские пароходы. Весной он поставил своим ребятам задачу снижения стоимости радиодеталей и их стандартизации, с переходом в массовое производство.
Сам же Палыч занялся идеей электрификации Владивостока, подыскивал место в окрестностях для строительства гидроэлектростанции. Усадил сотню китайцев за изготовление генераторов. Те усердно тянули медную проволоку, изолировали её, создавая ужасные по внешнему виду, но работающие генераторы. Мне Иван заказал отлить не меньше десятка добрых винтов для генераторов, благо, опыт отливки пароходных винтов имелся. Насмотревшись на его ассортимент медной проволоки, я не удержался и три месяца мучился с производством колючей проволоки. Но, добился своего и уложил на склад километров десять этого стратегического товара. Для обороны города больше, чем достаточно, можно и продавать, если появятся покупатели. Не надо думать, что мы только пушки да телефоны делали зимой. Ножи и топоры, косы и плуги, бороны и бытовая мелочь. Кроме наших мастерских новые переселенцы открывали свои производства, конкурируя с китайцами. После крупного поражения китайцев под Владивостоком, в город стали прибывать небольшие группы староверов. Володя, пользуясь радиосвязью, быстро передавал новости раскольникам, особенно им понравилось отсутствие в городе официальной церкви и царских властей.
Мы с Палычем были только рады, что многие вопросы решаются без нашего вмешательства. Шорники и кузнецы, коновалы и
Вогулы уже отстроили три селения и ждали своих родичей с летним караваном. Я передал Кожевникову сведения о готовых домах, он ещё в конце апреля отправил три вогульских рода. Этот караван обещал стать рекордным, в пять тысяч человек, зато практически без груза, одни люди. Я не сомневался, что башкиры, ревниво следившие за вогулами, на будущий год организуют переселение не меньшего количества своих родных. Для наших охотников и скотоводов я уже готовил необходимую базу, в начале мая мы запустили линию по производству листового железа и жести. Жесть я готовил для консервной промышленности, жаль, олова мы нигде не нашли, закупали у китайцев. Но, какие наши годы, найдём олово и завалим консервами весь Дальний Восток и Европу. Слава богу, если не будет мяса, красная рыба и крабы достаточно экзотичны и вкусны, чтобы поставлять консервы в Европу. Думаю, от моряков отбоя не будет, они больше всех нуждаются в полноценном питании, а не в полусгнившей солонине.
Кроме жести, мы с мастерами подготовили к началу лета другой сюрприз для Палыча, линию по производству рельсов и опробовали её, накатали полкилометра железной дороги. Пока всё лежало на складах, ожидая своего часа, как и шесть колёсных пар, отшлифованных и готовых к установке на вагоны. Но, паровоза у нас не было, а изобретать его заново не хотелось. Дорого и долго, я уже несколько раз говорил об этом с Вовкой по радио. Он обещал летом доставить в Питер два комплекта ходовой части паровозов, чтобы Сормов мог скопировать их и пустить в производство. Я попросил с вогулами отправить чертежи, сейчас они везли с собой два ценных тубуса, думаю, Николай разберётся. Первую дорогу вполне логично строить к железному руднику, затем к угольному карьеру. Они увеличат поступление угля и железной руды к нашим печам в десятки раз, снизив одновременно количество занятых в перевозке рабочих и лошадей. Под это дело мастера уже присматривали, как расширят производство чугуна и стали, обсчитывали себестоимость.
Да, чуть не забыл, водоросли я всё-таки не забросил. За зиму с моей помощью, химики научились недорого производить йод и желатин. Спиртовый раствор йода мы выпускали в промышленных масштабах, рассылая по всем крепостям и выдавая пузырьки с йодом нашим переселенцам, не забывая объяснять сферу его применения. Женщины понимали сразу, дети тоже, с мужчинами шло хуже. Ну, тут поможет лишь время. А желатин мы использовали при производстве конфет в смеси с соком ягод. Кислый вышел у нас мармелад, но, только на мой избалованный вкус, наши горожане раскупали необычный товар с прилавка, не давая ему залёживаться. Разноцветные кисленькие конфетки пользовались популярностью не только у детей и подростков, в домах горожан быстро появилась традиция выставлять на стол вазочку с мармеладом. Тем более, что с некоторых пор алкоголь оказался непопулярным напитком.
Наши батюшки не только придерживались принципов старой веры, в которой мы с Палычем внятно различали лишь двуперстное крещение. Учитывая довольно напряжённые последние годы, времени для теологических изысканий я не нашёл. Сами раскольники не распространялись о своём жизненном пути, занимаясь исключительно паствой. Все они оказались поборниками трезвости, здорового образа жизни и отказа от табака. Мы поддерживали их пропаганду, внеся свою лепту рассказами о рождении больных детей у алкоголиков и курильщиков. Нет, до запрета торговли вином в городе не дошло, но, общественное мнение мы изменили, с божьей помощью. Любители горячительных напитков начали отказываться от своих привычек, глядя на соседей и друзей, к счастью, оконченных алкоголиков у нас не было. Зимой Палыч устроил лыжные гонки с наградой для призёров, всколыхнувшие наше общество. До таяния снега все мальчишки и молодые парни усиленно протаптывали лыжню, мечтая выиграть на будущий год первый приз — нашу «Лушу». Придётся теперь мне играть в футбол, спор есть спор.