Прикамская попытка – 2

Зайцев Виктор Викторович

Отряд за отрядом, всадники в сверкающих латах выстраивались на опушке леса, в километре от нашей оборонительной линии. Судя по отсутствию обозов и каких-либо передвижений вдоль линии конницы, решение о предстоящих действиях уже было объявлено личному составу. Оставалось ждать их атаки, в глубине души у меня возникла идиотская мысль о начале мирных переговоров. Должны же китайские генералы понять, что воевать с нами невыгодно, сплошные убытки. Но, как я догадывался, решать это будут не военные. Тем более, после вчерашнего теракта, особых надежд на мирные предложения от китайцев можно не питать. Скорее всего, придётся добиваться мира американо-английскими методами, как они выражались, «языком линкоров», по-моему? Где-то так, примерно, за

точность не ручаюсь. Подходили китайские кавалеристы очень дружно, за час их построения уже перестали умещаться на опушке леса, прилегающей к полям перед сопкой, где мы оборудовали наши позиции.

— Пять тысяч, — подошёл ко мне Иван, — скоро начнут. Ты, Андрей, отправляйся в город, не мешай. Боюсь я за наш тыл, как бы вчерашние убежавшие морячки не вернулись.

— С чего бы? — повернулся я к другу.

— Сколько пленных, вместе с ранеными мы привели?

— Девятьсот восемьдесят три человека, — мы с Вань Ма еле разместили непрошеных гостей по баракам.

— Вот и посчитай, не меньше шести тысяч бегает по нашим лесам, вполне возможно, связались с кавалерией и могут ударить нам в спину, пока мы азартно отражаем конную атаку. Иди, Андрюха, я справлюсь, прикрой нас с тыла.

В военных вопросах пальму первенства у Палыча я никогда не оспаривал, добросовестно исполняя его указания. Так и в тот день, собрал всех свободных мужчин, занялся размещением отрядов самообороны на южной окраине города. Шлюпы и катера, неплохо поработавшие вчера при атаке на моряков, снова вышли в бухту, курсируя вдоль берега. Как хорошо, что льда у берега ещё не было. Наши капитаны наверняка напугают противника своей активностью, не дадут китайцам выйти на открытое место, а в лесу не разгуляешься. Пока мы разместились у южной окраины, с востока послышались первые миномётные выстрелы. Они, видимо, и послужили сигналом для атаки моряков. Опушка тайги моментально расцвела разноцветными одеждами, толпы вражеских воинов повалили в нашу сторону.

— Жаль, пулемёта у нас нет, — успел произнести я, выбирая в оптическом прицеле первую мишень.

Минут пять, пока китайцы подбегали на рубеж прицельного ружейного огня, я стрелял один. Сперва пытался выбирать командиров, потом принялся стрелять по передовым бойцам, опустошая магазины, один за другим. Ребята помогали мне, набивая их патронами, но недолго. Моряки слишком быстро добежали на расстояние выстрела, горожане открыли огонь. На этот раз патронов не жалели и стреляли залпами. Дружные выстрелы трёх сотен «Луш» выкашивали нападавших целыми рядами. Один залп, другой, третий, передовые линии врага попытались остановиться. Но, задние ряды моряков напирали вперёд, выталкивая своих соратников под выстрелы. Вот, когда пришлось пожалеть, что у нас нет минометов, десяток выстрелов по тылам врага мог охладить горячие головы. Увы, бой разгорался, наши мужики перешли на беглый огонь. Китайцы падали, перешагивали через убитых и раненых, не останавливаясь, приближались к нашим окопам. Вот, уже различимы их лица, яростно искривлённые рты, руки с мечами и пиками, напряжённо выставленные вперёд.

— Гранатами, повзводно, огонь! — я привстал, выкрикивая команду в обе стороны по траншее, сорвал чеку со своей осколочной гранаты и метнул под ноги ближайшим врагам.

Дружные разрывы гранат, наконец, заставили наступавших китайцев остановиться, вызвали, видимо, недавние воспоминания миномётных разрывов. Наши парни продолжали кидать гранаты, забрасывая группы врагов, до ближайших из которых оставались считанные метры. Разрыв, ещё два, ещё несколько.

— Уходят! — закричали парни слева от меня.

Китайцы побежали, от нас побежали, к лесу. Наконец-то, устало подумал я, вроде, отбились. В этот момент затишья, со стороны позиций Палыча раздались громкие взрывы, подстегнувшие отступающих моряков. Похоже, Иван активировал наши мины, заложенные перед позициями. Пора его проверить и успокоить. Отдав необходимые распоряжения, я побежал на запад. По пути наткнулся

на странную картину, толпа женщин и подростков, стояли вокруг двух прибывших попов и молились на две иконы, что батюшки держали в руках. Молились истово, у многих стояли слёзы на глазах, люди размашисто крестились, а попы тянули псалмы гнусавыми голосами, но, заметно, что с усердием. Многие женщина подпевали, в целом выходило недурно, надо итальянцев к ним подключить, мелькнула тогда у меня мысль. Вот же, циничная моя натура, в самое тяжёлое время тянет на чёрный юмор. А с батюшками надо познакомиться, смелые мужики и толковые, нашли, чем занять женщин, чтобы те не паниковали.

После увиденного молебна бежать стало неудобно, я продолжил путь быстрым шагом, опасаясь встретить скачущих китайских кавалеристов на улицах городка. Но, мои опасения не подтвердились, на передовых позициях всё было в порядке. За одним небольшим исключением, никто не стрелял. Все бойцы на позициях увлечённо наблюдали за зрелищем на поле боя, когда я добрался к Палычу.

— Смотри, — он показал мне на удивительное зрелище.

Огромное поле боя в несколько квадратных километров, усыпанное телами убитых людей и коней, походило на лунный кратер. С нашей стороны снежная поверхность с красно-чёрными пятнами ограничивалась склоном сопки, откуда мы смотрели, как из древнего амфитеатра. Справа и слева, Колизей под открытым небом продолжали склоны соседних сопок, поросшие тёмными хвойными лесами. На западе, за спинами китайских всадников, там, где Палыч подорвал заложенные больше месяца назад мины, взрывом наметались огромные кучи из земли. Эта насыпь чёрного цвета зрительно продолжала естественные склоны амфитеатра под открытым небом. На арене этого амфитеатра замерли тысячи выживших всадников, удерживая своих коней. Они образовали десятки стихийных групп, между которыми сновали посыльные и медленно разъезжали командиры. Очевидно, наши противники, увидев отрезанные пути отступления и уничтоженных генералов, решили подумать о своей судьбе.

— Поспорим? — лениво предложил Иван.

— Сдадутся или нет? — удивился я.

— Ну, это неспортивно. Через какое время сдадутся, вот в чём вопрос, почти по Шекспиру. Засекаем время, в течение часа — я выиграл, если позже — ты.

— Ставка?

— Ну, не знаю, а чего ты хочешь?

— Ну, не знаю, организуешь ежегодные лыжные гонки, на пять, десять и двадцать километров. А ты?

— Коли такое дело, ты оборудуешь футбольное поле и обучишь три команды.

— Договорились, сверим часы, — я засучил левый рукав, глядя на часы, пожалуй, единственное, что у нас сохранилось из прежней жизни. Никита вернул их нам, когда обосновался в столице, продавать их не понадобилось.

— Располагайся, я чайку заварю, — Палыч уселся перед камином, разжигая три полешка, вполне достаточно для закипания трофейного медного чайника. Практически вся посуда в городе была трофейной, разве, что вилки сами штамповали.

Мы неспешно пили чай, поглядывая в амбразуру на поведение блокированных кавалеристов. Прошло сорок минут с начала пари, никакого решения противник не принял. Однако, перемещения командиров подходили к завершающей фазе. Повинуясь поступившей команде, всадники принялись спешиваться и выстраиваться лицом в нашу сторону, держа коней поводу. От группы командиров отделились двое, тоже спешились и шагом пошли в сторону наших заграждений. Я взглянул на часы, прошли пятьдесят девять минут с момента нашего пари.

— Признаю поражение, Иван, только пусти меня принимать капитуляцию, пока эти смельчаки в волчью яму не провалились.

— Хорошо, сейчас переводчика кликну, чур, коней и оружие с доспехами оставят. Для убитых и раненых повозки найдём. И попытайся артиллерию выпросить, сколько сможешь. Ну, что я тебе советую, воевода, лучше меня всё знаешь.

Вышагивая навстречу китайским парламентёрам, я задумался и едва не упал в волчью яму, меня подхватил под локоть Зишур Агеев, наш штатный резидент на озере Ханка.