Приказ есть приказ
Шрифт:
Майора Симонова, сосватавшего Евгения сюда, он не видел ни разу со времени последней напутственной беседы еще в кабинете Коломийца. Тогда, перед самым отъездом в Георгиевск, майор, бывший разве что лет на десять старше Миронова, вдруг расчувствовался, пожал ему руку, хлопнул по плечу и сказал, дыша коньячным перегаром:
— Ну, сынок, счастливо! Большое будущее у тебя, сердцем чувствую. Широкие горизонты открываются, такие, что нам, старикам, и не снились. Смотри там, будь нормальным человеком, образцовым офицером, и все у тебя склеится. Ничего не бойся, старших уважай, младших не обижай. Людям доверяй, но проверять не забывай. Не подведи нас!
С тем Евгений и отбыл.
Здесь же, в Георгиевске, как уже было сказано, Симонова он не видел ни разу. Может быть, майор, хотя и был уполномоченным по кадрам местного отделения СОБ, обретался в столице. Такое бывает. Евгений по нему не скучал, а если честно, то и почти забыл о его существовании.
Но, кажется, насчет очередного звания, повышенного оклада и даже квартиры в Москве Симонов не соврал. То есть, прямого подтверждения этому не было, даже погоны новые не выдали (тут вообще все ходили без погон, в обычном летнем камуфляже), но однажды, будучи вызван в штаб по поводу очередных стрельб (Станислав опять куда-то пропал), он был удивлен, когда к нему обратились «товарищ капитан». Сделав вид, что так и надо, он, мол, в курсе, Евгений выслушал переданные ему инструктором указания, четко повернулся через левое плечо и вышел. В другой раз у него потребовали номер счета Сбербанка, куда должен был переводиться его оклад денежного содержания, а также поинтересовались, как бы вскользь, бывал ли он в Москве и не считает ли Кузьминки очень отдаленным районом?
В общем, похоже, Симонов оказался не пустобрехом. Это грело душу, но находилось где-то на периферии сознания, поскольку мысли и чаяния Евгения были заняты только занятиями и тренировками. Даже думать о постороннем времени и сил не хватало. Спал как убитый, безо всяких сновидений и уж тем более бессонницей не мучился.
Группа у них подобралась хорошая. Не сказать, чтобы дружная, но никто и не настаивал на спаянности коллектива. Вероятно, в дальнейшем им предстояло работать раздельно и не пересекаться друг с другом. Тем не менее, за помощью, если чего-то не понимал или что-то не выходило, можно было обратиться к любому «новобранцу». Если тот не мог помочь, уже вдвоем обращались к третьему, и так по нарастающей. Был случай, когда вся группа не знала ответа на вопрос. Тогда пошли к преподавателю. Тот знал все.
Естественно, не было никакого алкоголя. Курить разрешалось, но разве как следует закуришь, когда после одного занятия практически без перерыва нужно лететь на следующее и так далее? Совсем курить Евгений не бросил, но сократился до двух сигарет в день максимум. Да и те не всегда удавалось выкурить.
А потом подтвердились слова Симонова о работе за границей. Всю группу отвезли в Буденновск, посадили в самолет, и полет продлился часа четыре. После выгрузки оказалось, что они в незнакомой гористой местности, совсем не похожей на Кавказ. Здесь располагался специальный полигон, секторы которого, весьма обширные, имитировали разные климатические зоны. Имелись обычный сосновый лес, лес смешанный, болота, пустыня, даже джунгли. Инструкторы на полигоне были свои, местные, так сказать. И они разительно отличались от георгиевских. Эти звери больше походили на сержантов американской армии: так же орали, так же требовали есть глазами и отвечать, крича во весь голос «Так точно!», «Никак нет!». Только «Сэр!» не добавляли, поскольку этого животного у нас не водится, а кричать вместо «сэра» «товарищ» было бы смешно. «Новобранцев» под присмотром инструкторов по всем секторам гоняли и в хвост, и в гриву целую неделю. А потом вновь посадили в самолет и вернули в Георгиевск. Где расположен необычный полигон — оставалось только гадать.
Так, в учении и тренировках прошли почти шесть месяцев. Не было ни выходных, ни праздников, не говоря уже об увольнительных в город. Правда, к концу полугодового срока начальство, словно почувствовав, что народ начинает звереть и это чревато если не открытым бунтом, то эмоциональными срывами, откуда недалеко и до инцидентов с применением оружия, нагрузки значительно снизило. Исчезли тренеры по рукопашному бою и инструкторы по стрельбе и вождению, прекратились занятия по минно-подрывному делу, изматывающие кроссы и марш-броски, перестали вбивать в голову вообще всякие спецподготовки. Остались только языковые занятия, да новая дисциплина, которую можно было назвать политической географией. Суховатый, подтянутый, с короткой армейской стрижкой преподаватель этой науки Василий на очередном часе подробно разъяснял государственную структуру каждого американского или африканского государства, политику, проводимую его правительством, этническую структуру населения, природные ресурсы, климатические условия и тому подобное. Конспектировать полагалось обязательно, чтобы на досуге, которого теперь образовалось немного больше, можно было перечитать записи и закрепить полученные на занятиях знания.
Кормили все так же обильно и калорийно, и «новобранцы» постепенно начали набирать вес, потерянный за эти сумасшедшие полгода. И отношения между курсантами потеплели. Если раньше это были просто боевые товарищи, связанные только одной целью — выстоять, не сломаться от бешеного ритма обучения, то теперь появились и дружеские отношения, когда можно было поговорить о доме, родителях, вообще другой жизни, оставшейся там, за забором отделения СОБ, той жизни, в которую им предстояло вскоре вернуться. Но если подумать, то разве они вернутся именно в ту, прежнюю жизнь? Они, ставшие теперь совсем другими? Значит, и будущая жизнь станет тоже совсем другой. Лучше, хуже, кто знает? Другой.
И наконец дождливым октябрьским утром, всю их группу построили на плацу, не обращая внимания на погоду. Перед маленькой шеренгой появились три офицера, вернее, два офицера и один генерал-майор. Он и оказался начальником Георгиевского отделения СОБ Малюгиным. За все время обучения Евгений ни разу не видел самого старшего здесь начальника. То ли он постоянно отсутствовал, а то ли просто не считал нужным показываться на глаза курсантам. Один из офицеров был Миронову вовсе незнаком, а вторым оказался Симонов. Он и держал над головой генерала раскрытый зонтик, пока тот зачитывал приказ о производстве в следующий чин всех курсантов. Почти все стали капитанами, лишь двое — старшими лейтенантами. Их, видимо, забрали в отделение просто лейтенантами. Майора не получил никто. Может быть, считалось, что офицер, дослужившийся до капитана уже слишком стар, чтобы выдержать предлагаемый темп обучения.
Зачитав приказ о производстве и поздравив с очередным званием, генерал Малюгин поежился (наверное, струйка воды с зонта попала за шиворот), недовольно покосился на Симонова и предложил всем пройти в клуб для дальнейшей беседы. А затем скомандовал: «Разойдись!», так что на беседу отправились не строем, а гурьбой. Причем поспешно, стоять под холодным дождем уже надоело.
В клубе генерал на сцену подниматься не стал, прохаживался перед курсантами, теперь уже выпускниками, усевшимися в первом ряду.
— Надеюсь, — начал он, — вы в общих чертах в курсе того, чем занимается Служба общей безопасности. Обо всех подробностях вам знать совсем не обязательно. Для вашей личной безопасности, а более — для безопасности самой службы. В случае попадания в руки противника вы сможете рассказать только о конкретной операции, в которой участвуете. Ну и о прошлых операциях. Понятно, что, сопоставив многие факты, противник, на которого работают аналитики, сможет догадаться о наших стратегических планах. Но, во-первых, может и не догадаться, а во-вторых, если даже догадается, у нас остается люфт времени для того, чтобы эти планы поменять. Может быть, и коренным образом.
Тут генерал вдруг улыбнулся, совсем по-мальчишечьи, словно перехитрив сурового учителя.
— Так что перед каждой операцией вы будете получать только конкретную, узкую информацию. Как говорили полководцы в старину: «Каждый солдат должен знать свой маневр». А вы теперь — солдаты на той невидимой миру войне, которая происходит по всей территории земного шара. И не улыбайтесь! — вдруг рыкнул он, хотя никто и не думал улыбаться. — Именно по всей территории! Противник очень силен, а потому полагает, что в сферу его жизненных интересов входит практически весь мир. Наша задача — доказать ему обратное, утереть нос этим оторвавшимся от реальности военным и политикам!