Приказ есть приказ
Шрифт:
После переговоров унитовцы и впрямь зашевелились. Подняли на ноги сидевших в центре деревушки пленных, предварительно дав им напиться, окружили измученных людей и погнали их на юг. Не без удовлетворения Евгений заметил, что обращаться с чехословаками бандиты стали помягче: не лупили их прикладами и не совали под ребра стволы автоматов.
— Ну, что, двинемся и мы? — спросил Тибурон, когда колонна скрылась среди деревьев.
— Надо действительно осуществить твою идею, — решительно заявил Миронов.
— Ты о чем?
— Пошлем кого-нибудь вперед, чтобы не дать фапловцам совсем все уничтожить на пути.
— Я человека четыре отряжу. Своих кого-то пошлешь?
— Пожалуй… Кто-нибудь из твоих хоть немного по-русски объясняется?
Капитан подумал.
— Дам одного человечка.
— Тогда совсем хорошо. Мишка, Толик, ко мне!
Говорил он теперь в полный голос. Унитовцы ушли уже достаточно далеко, можно было не опасаться, что его услышат посторонние уши.
Пригибаясь, подбежали Штефырца и Монастырев.
— Так, парни, придется вам погулять. Пойдете с кубинской группой. Не нарываться, героизм не проявлять, грудью на штыки не лезть. Далеко тоже не забираться.
И далее он подробно разъяснил своим людям их задачу. Рядом Тибурон инструктировал кубинцев. Солдаты из обеих групп перебрасывались оценивающими взглядами.
— Толик, — прервал инструктаж Миронов. — Тебе, как более спокойному, задание. Удерживай этого чокнутого от авантюр! А то я его знаю: начнет перед кубинцами выпендриваться. Те, естественно, в долгу не останутся. И пойдет у вас веселуха.
— Обижаешь, командир! — запротестовал молдаванин.
Монастырев же молча кивнул Евгению и положил на плечо товарищу мощную ладонь. Мишка сразу умолк.
Подошел Тибурон.
— Вот Хайме, — представил он невысокого крепкого паренька. — По-русски говорит. Но не очень.
Хайме улыбнулся во все тридцать два белых и крепких зуба.
— Капитан, как всегда преувельичивает. На рузском я почти нье говорью. Только слушаю.
Миронов рассмеялся.
— Ничего, с моими орлами объясниться сумеешь! Они тоже по-испански немного… слушают. Разберетесь. Так, орлы! Задание ясно? Вопросы?
— А что с местными вояками делать, если они сопротивляться будут? — подал голос Монастырев. — У них же приказ — уничтожать все!
— Придется вам дипломатию разводить и разъяснительную работу вести, — пожал плечами Миронов. — По головам не стучать! Обидеться могут, все-таки это их страна. Но не помирать же братьям-чехам от голода. Так что действуйте с умом. Готовы? Вперед!
И маленький отряд тоже исчез в лесу, забирая немного к западу, чтобы обогнать колонну.
— Как думаешь, у нас потом проблем не будет? — озабоченно спросил Тибурон, глядя вслед солдатам. — А то накрутят хвоста за то, что унитовцам помогали.
— Да мы ведь не бандитам помочь хотим, а гражданским людям! — в сердцах сказал Евгений.
— Ну, да, — покачал головой кубинец. — Объяснишь ты это нашим дуракам!
— Тогда вообще непонятно, какого черта мы здесь делаем и зачем вообще нас из Союза выдернули! — не сдержался наконец Миронов.
— А чего ты на меня орешь? — выкатил глаза капитан. — Мне так же, как и тебе, приказали.
— Извини, — стиснул ему локоть Евгений. — Сорвался. Ни ты, ни я ни в чем не виноваты. Это с наших командиров спрашивать надо, с тех, кто нас сюда послал, а потом руки связал.
— Да кто же с них спросит! Стружку, как всегда, с нас снимать будут!
— Это, как водится.
— Ну и черт с ними! — беспечно махнул рукой кубинец. — Нам не привыкать! Хочешь, историю одну расскажу? Когда наши впервые в Анголе высадились, юаровцам до столицы несколько десятков километров оставалось пройти. Начали воевать, поперли их. Но был приказ: прогнать до границы и там остановиться. А один наш генерал так увлекся, что гнался за ними чуть не до самого Виндхука. Вот закрепились бы там, сейчас, глядишь и Намибия, и даже сама ЮАР социалистическими были. Но приказали отступать, и все вернулось на круги своя.
— А что с генералом стало? — заинтересовался Евгений.
— Что с ним может стать? — жестом безнадежности махнул рукой Тибурон. — Разжаловали до полковника и запретили соваться в боевые операции. Сейчас в штабах сидит. Я это к чему рассказал? Воевать мы умеем, а в политике не разбираемся. Поэтому инициативу проявлять не должны. Приказ есть? Значит, нужно его исполнять от и до.
— Погоди, — опешил Миронов. — Ты что же, жалеешь о том, что людей впереди колонны послал?
— Конечно, жалею. Потому что обязательно за это взыскание получу. Но по-другому я поступить не мог. Чехословаков жалко. Думаю, что и у тебя такие же чувства. Я не прав?
— Прав, прав. Только у меня, наверное, положение полегче твоего. Здешнее начальство надо мной власти почти не имеет. Только в Москве надают, если что, по башке. Но до Москвы далеко!
— Не сомневайся, свое получишь. Здешние бюрократы так распишут наши «подвиги», что мало не покажется. Это они умеют.
— И хрен с ними! У нас говорят: «Дальше фронта не пошлют!». А мы и так уже на фронте. Терять нечего!
— И то верно! — с облегчением рассмеялся Тибурон. — Хороша поговорка, надо будет запомнить. Давай-ка тоже выдвигаться.
По счастью, с подразделениями правительственных войск конфликта «из-за продовольственного обеспечения» не случилось. Буквально через пару часов после начала движения вслед колонне, явились взмыленные Толик Монастырев и еще один кубинец. Да не одни. Оказывается, им удалось прихватить унитовца из банды. Отошел солдатик в сторону по нужде. Тут бы его и грохнуть, но хитроумный Штефырца решил с этим чуть погодить, а сначала порасспросить черного паренька кое о чем. И угадал верно. Плененный оказался первым заместителем командира унитовского отряда и «запел» довольно быстро. Да такое, что Мишка тут же отрядил Монастырева и кубинца, чтобы те доложились отцам-командирам о вновь возникших обстоятельствах.