Приказ есть приказ
Шрифт:
Он как в воду глядел. Но отрицательные эмоции были потом. А сначала Лубанго показался им почти сказочным городком, с аккуратными домиками, ни один из которых не походил на соседний, очень зелеными улочками, а главное — огромной статуей Иисуса Христа, крестообразно раскинувшего руки на вершине горы.
— Во, блин! — восхитился Оруджев. — Почти как в Рио! Только ростом здешний Христос чуть поменьше.
Борьке поверили, в Бразилии он однажды побывал. А Миронов был только проездом. Но Христа, вознесшегося над городом, видел. Конечно, местная статуя была не чета бразильской: меньше размерами, облупленная. Но все равно смотрелась она очень величественно. Молодцы, португальцы, умели обустраивать себе жизнь в колониях! Вот только не смогли эти колонии сберечь. Когда у них случилась так называемая «апрельская» революция и пошли внутренние разборки, взяли, да и махнули на колонии рукой: дескать, сами возитесь со своими заморочками! Заморочек в той же Анголе действительно хватало. Подзуживаемые социалистическими странами, оппозиционеры и просто партизаны не давали покоя колонизаторам, гадили им, как могли, надеясь, что, получив независимость, развернутся во всю ширь и сделают страну если не великой, то уж точно процветающей.
А потом передрались из-за власти, и теперь уже который год идет эта грязная гражданская война, которую, кстати, в официальных документах таковой не называют. Поскольку тогда реки международной гуманитарной помощи могут мгновенно иссякнуть. Хотя та же международная общественность просто закрывает глаза на факт реального существования этой войны. Как иначе назовешь положение, когда по большинству автодорог в стране невозможно проехать, не напоровшись на засаду или мину, а обочины густо усеяны останками сгоревшей техники, и если колонна все-таки выходит «из пункта А в пункт Б», то она со всех сторон охраняется бронетранспортерами и напичкана вооруженными солдатами. Большинство же грузов перевозится воздушным путем. Отряд «Ан-12», раскрашенных в цвета «Аэрофлота», ежедневно переносит из столицы в провинции тонны всего, чего угодно: от пятилитровых бутылей испанского и португальского вина, немецких лекарств от малярии и югославской тушенки, до автоматных патронов и авиабомб в предохранительных решетчатых коробах. Иным способом доставить грузы практически невозможно. И для этого можно подобрать иное название, кроме гражданской войны? Не смешно…
Лубанго, центр провинции Уила, и впрямь раньше был курортным местечком. Здоровый климат, прохладный воздух по ночам даже летом, много зелени. Войск здесь дислоцировалось довольно большое количество. Дальше к югу, в сторону Намибии располагались несколько бригад, подпираемых сзади кубинскими подразделениями. В таком порядке был свой расчет. Юаровцы, когда им в очередной раз надоедали мелкие налеты намибийских партизан из СВАПО, имевших свои базы на территории Анголы и поддерживаемых правительством этой страны и советскими военными советниками, бросались в погоню, шутя разгоняли одну из ангольских бригад. Но далее этого дело не шло — перед разогнавшимися расистами оказывались порядки кубинцев. А как ребята с острова Свободы умеют воевать, юаровцы слишком хорошо помнили. Поэтому, поворчав и поугрожав, они убирались восвояси, прихватывая трофейную технику, брошенную анголанами практически в идеальном состоянии. Разогнанная бригада формировалась заново. Так все и шло своим чередом. Рутина.
Советская военная миссия находилась почти в самом центре Лубанго. Пятиэтажное многоквартирное здание, отрезок улицы перед ним и навес, под которым парковались автомобили советников и специалистов, окружала бетонная стена в полтора человеческих роста. Рассказывали, что при португальцах здесь был… публичный дом! Никто точно не знал, правдива эта байка или нет, но в пользу нескромной версии говорил бар «Наполеон», расположенный на первом этаже и навечно закрытый. Еще по одной легенде закрыли его после взрыва гранаты, нечаянно уроненной подвыпившим кубинцем. В любом случае, бар не использовался ни по прямому назначению, ни по какому-либо другому. Поскольку дисциплина в миссии царила, как в каком-нибудь закрытом советском военном городке. Оруджев оказался прав на все сто процентов. Старший военный советник полковник Ганкалко (в первый же день заработавший от Штефырцы кличку Гавкалка) постарался установить в миссии порядки осажденного гарнизона.
Утро начиналось с обязательного построения. Пройдясь перед шеренгой подчиненных, одетых кто в камуфляж ФАПЛА, кто в местную офицерскую форму, но без погон, а кто и в гражданское, и, окинув окрестности орлиным взором, Гавкалка милостиво командовал марш на политинформацию. Все собирались в небольшом зале, и сначала дежурный офицер зачитывал вести с Родины, снятые им ночью с радиоприемника, а потом один из переводчиков сообщал новости местные, тоже полученные по радио. «Домашние» новости были обычными, а вот местные — весьма скудные. Среди переводчиков даже появилось такое развлечение: «Кто придумает новость пооригинальнее?». То есть среди обычного ангольского официоза нет-нет, да и появлялось жемчужное зерно, придуманное лихим «переводом». Ну, например: «Ангольским правительством заключено соглашение с пивоварами ГДР о поставках в Анголу высококачественных материалов для производства знаменитого на весь мир немецкого пива. Завод будет построен в окрестностях города Уамбо. Ранее пивоваренные компании ФРГ отказались от поставок в Анголу своих пивоматериалов». Естественно, все это было бредом от первого до последнего слова. Но ничего, переводчикам такие шуточки сходили с рук, поскольку старший военный советник португальского языка не знал, а потому опровергнуть сообщение не мог.
Бывало, что проходило и не такое. Например, сообщение о подготовке к строительству завода по… производству консервов из лебяжьей печени. Гавкалка забеспокоился, было, но очередной «политинформатор» преподнес новость таким честным голосом, что полковнику ничего не оставалось, как с умным видом проглотить «дезу». А с другой стороны — кто их, этих анголан знает? Может, и вправду, такой завод собрались строить.
Короче, народ развлекался, как мог. Постоянного пьянства не было из-за дефицита спиртного, но выпивали все. По чуть-чуть. Особенно, когда приходил «борт» из Луанды и привозил заказанные в тамошней миссии продукты: нежинские огурчики в банках, грузинское варенье из грецких орехов, финское баночное пиво «Синебрюхофф» и, конечно же, водку. Была она вся в экспортном исполнении, в красивых картонных коробках и очень советниками ценилась. Местное население, если выпадала возможность выпить чего-то фирменного, предпочитало виски «Принц Чарли», в немереных количествах поступавшее в Анголу как часть гуманитарной помощи.
Кое к кому из советников приехали даже жены. И если у мужей было хоть какое-то развлечение — их ежедневная работа, то супруги просто изнывали от скуки. Большое распространение среди них получило плетение различных финтифлюшек из сизалевой бечевы, мотки которой советники, подзуживаемые звереющими от безделья женами, добывали всеми правдами и неправдами.
При миссии имелся небольшой огородик, но работать на нем было привилегией жен только старших начальников. Прочие же дамы, не «высшего света», довольствовались лишь наблюдением за увлекательным трудовым процессом.
На крыше миссии была оборудована радиорубка для связи с бригадами и центром, а также кинозал под открытым небом. Фильмы привозили из Луанды, и были они сплошь советскими, да еще и идеологически выдержанными. Глупых, пустых комедий не показывали, только что-нибудь патриотическое, боевое. Но народ был рад смотреть и это, за отсутствием телевидения. В столице можно было принимать местные передачи, а для этого из отпуска нужно было привезти портативный аппарат, типа «Юности». В провинции же телевизор нельзя было смотреть по определению.
Вот в такую миссию команду Миронова и привезли из аэропорта. Отвели им небольшой флигелек, стоявший немного на отшибе. В нем обычно селили на несколько дней приезжавших из бригад — строго по вызову Гавкалки! — советников. Минимум удобств, но из крана хотя бы бежала вода, а в туалете работал унитаз. Своими силами персонал миссии построил баню, работавшую по субботам. Парились в ней с эвкалиптовыми вениками, благо этих деревьев в окрестностях Лубанго было с избытком.
Оставив парней устраиваться, Миронов поспешил представляться старшему военному советнику. Пока так и оставались тайной цели их передислокации в этот военный округ и задачи, которые они будут здесь выполнять. Кроме того, никто так и не удосужился объяснить, почему бандитам позволили беспрепятственно увести пленных чехословаков? Конечно, армия есть армия, и верхние чины в ней не обязаны докладывать нижним о мотивах своих решений и поступков. Но хоть намекнуть могли бы?
Полковник Ганкалко был высоким костлявым мужчиной с огромным носом и строевой выправкой. Неизвестно, где он служил до Анголы, да это Евгения и не интересовало. Ему гораздо интереснее была степень осведомленности полковника. Он начинал понимать, что с ним и его людьми ведутся какие-то непонятные игры, и надеялся, что встреча с местным руководством позволит хоть немного развеять сгущающийся туман неизвестности.
Но его надежды не оправдались. Гавкалка и сам ничего не знал. Он, конечно, изо всех сил делал вид, что уж ему все как раз и известно в мельчайших подробностях. Однако Евгений был достаточно опытным психологом, чтобы быстро понять правду и сказать про себя: «Ничего-то тебе, полкан, не доложили! Ты сейчас сам в недоумении и злишься на неизвестно откуда и непонятно зачем свалившихся спецов. И прикидываешь, куда бы нас можно было сплавить, желательно подальше, понадежнее, чтобы глаза не мозолили».