Приказ есть приказ
Шрифт:
В общем, он получил указание отдыхать, набираться сил и быть постоянно готовыми к действиям. Уточнять, когда именно начнутся эти действия и какими они будут, Миронов не стал, побоявшись, что заметно нервничавший во время разговора с ним полковник окончательно взбеленится. Любому начальнику хочется, чтобы во вверенном ему подразделении царили тишь да гладь, и всякие непонятности и неожиданности вызывают у него раздражение и головную боль.
С тем Миронов и отбыл к своим орлам. Орлы успели провести быструю рекогносцировку на местности, разведали, когда, где и как тут кормят, завели несколько полезных знакомств среди самого мобильного и информированного контингента миссии — переводчиков и уже были на вечер приглашены. На посиделки, так сказать. Предполагалось умеренное потребление алкоголя
С пустыми руками идти в гости было неудобно, поэтому захватили с собой бутылку водки, нашедшуюся у запасливого Штефырцы, и несколько банок мясных консервов. Этого вполне хватило. Переводчики тоже расстарались. Им самим было любопытно: что за птицы такие секретные и очень крутые залетели в их края. Преобладали среди переводческой братии выпускники Московского военного института иностранных языков, парни молодые, веселые и не обремененные идеологией. Некоторые были в Анголе по второму разу, знали здесь все ходы и выходы, имели кучу знакомых среди местных и могли достать необходимый для посиделок дефицит: сигареты и виски. Сигареты «АС» и «SL» производились здесь по давним, еще португальским технологиям, а потому больше подходили для ангольского климата, чем те же отечественные «Столичные». Так просто, где-нибудь в лавочке их купить было невозможно. Только по знакомству, со складов ФАПЛА и муниципалитета. То же относилось и к вышеупомянутому «Принцу Чарли», в самом деле неплохому виски.
Местные деньги, кванзы, добывались здесь простым, но действенным путем. Зачем менять честно заработанные чеки «Внешпосылторга» по сумасшедшему, нереальному курсу в финчасти столичной миссии, когда можно через знакомого солдатика ФАПЛА за приличную сумму продать пару-тройку «Командирских» механических часов, привезенных с собой из Союза? Продавец, естественно, какую-то часть заработанного оставлял себе, но и хозяевам часов оставалось прилично. О таких способах заработка, естественно, строжайше запрещенных, знали все и все ими пользовались. Советники потихоньку обращались к своим переводчикам за этой услугой, поскольку сами языком не владели и ни о чем договориться с местными не могли. Сплетничали, что и Гавкалка через своего личного переводчика не раз приторговывал продукцией первого и второго московских часовых заводов. Но и полковник, и его «перевод» (читай — доверенное лицо) об этом помалкивали.
— Да что там, — рассказывал Евгению Игорь, недавно переведенный из одиннадцатой бригады в округ. — Приезжаем сюда за продуктами, тут же начинается шушуканье: «Понимаешь, Игорек, котлы надо продать, а то пива здесь не на что купить». И тому подобное. Возвращаюсь в бригаду — во всех карманах часы тикают, словно у адской машинки. Там отдаю все нашему повару, анголанину, обговаривая, за какую сумму он их должен продать. Финиш. В следующий раз я приезжаю с подписанными конвертами, в которых вырученные суммы. Вот такой бизнес. Причем, заметь, себе ничего не оставляю. Нам там кванзы практически ни к чему. Разве что у комиссара Кувелая по случаю вина купить несколько фляг.
Вообще по рассказам выходило, что переводчик здесь — царь и бог, особенно в бригадах. Он один может обо всем договориться, все достать. Поэтому его и уважают. А те советники, которые еще не распрощались с войсковыми привычками и смотрят на переводов как на простых младших офицеров и пытаются опустить их до уровня «Подай — принеси!» и говорящей машинки, потом очень в этом раскаиваются. Есть масса способов поставить зарвавшегося солдафона на место. И необязательно способы должны быть шумными.
Выпивали, закусывали, травили анекдоты. Ребята Миронова, как недавно прибывшие из Союза, сообщали последние новости культурной и московской жизни. О своей службе языки особенно не распускали, но аборигены на этом не настаивали. Сами были людьми военными, понимали, что к чему.
Потом Игорь попросил другого переводчика:
— Жень, спой чего-нибудь!
Тезка Миронова кочевряжится не стал, извлек откуда-то гитару, тронул струны и потихоньку запел на знакомый
«Ну, ну, — хмыкнул про себя Миронов. — А дальше что?».
Женя продолжал:
— Что же из этого следует? — Следует пить! Трезвый рассудка лишится, Увидев все это. — Вы полагаете, будет агрессия летом? — Я полагаю, без этого нам не прожить!Игорь шепотом пояснил:
— Агрессия — это когда юаровцы переть начинают. Очень регулярно, практически каждый год в одно и то же время.
— Что же за этим последует? — Будет Союз! — Будет Союз? Вы уверены? — Да, я уверен! Мне сообщили, и слух этот мною проверен, Что в сентябре самолетом нас всех отправляют в Союз. Будет Союз, ибо, сколько Анголе не длиться, Недолговечны ее кабала и опала! Ох, не дай бог пережить нам все это сначала! Вот почему мы за это сейчас будем пить!Заканчивалась песенка и вовсе оптимистично:
Бродит УНИТА по лесу и тянет к нам руку, А «миражи» и «канберры» по кругу, по кругу. Бой начинается, дайте гранату мне в руку! И раз, два, три, раз, два, три, раз, два три…Слушатели бурно зааплодировали, потянулись к местному барду со стаканами. А он промочил горло и затянул новую песню, в этот раз — на мотив «Голубого вагона». В песне было много куплетов, но все, как один — очень «патриотические»! После каждого компания разражалась смехом.
Может, мы обидели кого-то зря, Сбросив те пятнадцать мегатонн? Но зато горит и плавится земля Там, где был когда-то Вашингтон! Маргарета Тэтчер произносит спич: «Мы накажем русских мужиков!». В это время падал в Темзу Тауэр-Бридж Под огнем советских крейсеров! Водородным солнцем выжжена трава, Кенгуру мутируют в собак. Вновь аборигены обрели права! Над Канберрой вьется красный флаг! Мы за мир стояли и стоим всегда, Выбор непреклонен наш и скор. Всем врагам свободы мира и труда Мы дадим решительный отпор!Все уже давно хохотали как сумасшедшие, а Женя выдавал все новые и новые куплеты. Припев же звучал так:
Скатертью, скатертью хлорциан стелется И забирается под противогаз. Каждому, каждому В лучшее верится. Падает, падает Ядерный фугас!Черный такой юмор, но что взять с молодых здоровых ребят, которые находятся далеко-далеко от дома, постоянно носят оружие и в случае опасности не задумаются его применить, да и вообще действовать в лучших традициях русского офицерства?