Приказ есть приказ
Шрифт:
Выпивали, закусывали прямо в холле «Президента», но до конца не расслаблялись, зорко поглядывали по сторонам. Опять же, комиссия должна была прилететь наутро. Плескали в гостиничные стаканы темно-красное вино из трехлитровых бутылей, закусывали ветчиной и сардинами. Вот с хлебом было напряженно. Вернее сказать, вовсе не было хлеба. Но его вполне заменяли сухие пресные галеты. Много говорили, вспоминали подробности боя, хохоча, рассказывали друг другу смешные моменты.
За такими занятиями застал их рассвет. У кого-то появилась мысль — пойти искупаться на океан. Мысль обдумали и по зрелому размышлению отвергли.
Люди Миронова окончательно перемешались с кубинцами, о чем-то разговаривали, спорили, подкалывали друг друга, и, посмотрев на такое братание, Евгений осознал наконец, что разницы между этими молодыми, крепкими ребятами, живущими по разные стороны Атлантики, нет, в сущности, никакой. И это было здорово.
А потом послышался клекот вертолетных винтов, и на песок пляжа стали садиться два «Ми-8».
— Елы-палы! — опомнился Евгений. — Мы же в Луанду ни о чем не доложили!
— Спохватился! — хлопнул его по плечу Серхио. — Я доложил. И твоим просил передать, поскольку ты участвуешь в зачистке города и не можешь оторваться от автомата.
— Ну, спасибо, брат! — с облегчением выдохнул Миронов. — А то бы мне сейчас устроили… Не знаешь ты наших отцов-командиров.
— Думаешь, у нас лучше? Надо приводить себя в порядок и идти встречать гостей.
Генерал Куропаткин на этот раз отменил свое правило — не летать на вертолете и прибыл самолично вместе с каким-то кубинским начальством. Два генерала стояли у дверцы винтокрылой машины и высокомерно оглядывали окрестности. Тут же неподвижно стояли два ангольских военных чина, судя по звездочкам на погонах — не маленьких. Двигатель вертолет не глушил, и было ясно, что при малейшей опасности птичка упорхнет, унося в своем брюхе высокопоставленный груз.
Вторая машина привезла солдат.
Миронов и Тибурон одновременно подошли к начальству, отдали честь и представились. Куропаткин, разглядывая Евгения, недовольно морщил нос. Помолчал немного, потом еле уловимым жестом показал: «Отойдем!». Они удалились от вертолета шагов на пятьдесят, кубинцы ушли в другую сторону. Анголане остались у вертолета.
— Ну, — сказал Куропаткин, — докладывай, майор! Что ты здесь такое учинил?
Стараясь быть кратким и не «растекаться мыслью по древу», Евгений стал докладывать. Генерал во время всего доклада не переставал морщиться, как будто только что съел дольку лимона.
Закончив, Миронов замолчал, ожидая реакции Куропаткина. А ее все не наступало. Думал генерал о чем-то своем, сокровенном. Но наконец раскрыл рот.
— И на хрена оно тебе нужно было, майор? Тебе что, погеройствовать захотелось? Медальку очередную на грудь? Тебя зачем сюда прислали? Охранять! А не истреблять бандформирования, не с автоматиком под пули лезть! Не навоевался он, понимаешь! Здесь не наша война, мы не обязаны местным задницы прикрывать! Посмотрите на него! Явился, столичный герой! Всем покажет, как дела вести надо, преподаст науку побеждать! Суворов! Пострелять хочется — езжай в Афганистан! Там такие ухари очень нужны!
Тут Евгений не выдержал. Напряженным, звенящим голосом он отчеканил:
— Товарищ генерал! Я советский боевой офицер и не привык отсиживаться в укрытии, когда в меня или моих подчиненных стреляет какая-то сволочь!
И уже тише добавил:
— А лишних наград не требую. Мне и своих хватает.
Генерал Куропаткин смотрел на строптивого майора как на какую-нибудь диковину. Видимо, не привык, чтобы подчиненные разговаривали с ним в таком тоне. Несколько мгновений Миронову казалось, что сейчас генерал взорвется, обматерит его или вообще станет хвататься за кобуру. Но этот сухощавый высокий старик сдержался. Пожевал губами, раздумывая, потом сказал, переходя на «вы»:
— В общем, так, майор. Впрямую вы мне не подчиняетесь. Но о вашем поведении будет доложено по инстанции.
Как сказал бы Игорь, переводчик из Лубанго: «Напугал ежа голой задницей!» В Управлении СОБ группа Миронова имела ту еще репутацию. Ее поэтому и посылали в самые напряженные точки.
— А сейчас показывайте, что у вас здесь и как, — велел Куропаткин. — В городе спокойно?
— Абсолютно, товарищ генерал! — повеселел Евгений. Гроза миновала, санкций пока не воспоследовало. А то, что этот старикан ему наговорил… Да наплевать и растереть! Тем более, что, как сам он только что признался, Миронов ему практически не подчиняется. Насчет реакции своих командиров там, в Москве, Евгений не сомневался. Похвалить, может быть, и не похвалят, но и втык не сделают: работа есть работа.
Они направились к отелю. Кубинцы тоже присоединились к ним. Вокруг суетились солдаты, которых притащили сюда, очевидно, на всякий случай и для охраны двух генералов. Военные действия здесь уже не предвиделись, поэтому им придали функции почетного эскорта. Солдатики вытянулись двумя шеренгами и бдительно зыркали по сторонам, а между шеренгами шествовали начальники. Ангольские военные плелись сзади. Евгений переглянулся с Серхио. Тот довольно улыбался. Ну да, конечно, кубинцев за то, что они десяток-другой унитовцев перестреляли, не ругают.
Вид раздолбанного фасада «Президента» произвел на начальство впечатление. Трупы перед входом уже успели убрать, но лужи подсохшей крови еще остались. Генералы остановились в центре площади, о чем-то переговариваясь без участия переводчика Куропаткина, дюжего дядьки, с любопытством оглядывавшегося по сторонам. Очевидно, ему не часто приходилось выезжать из Луанды. Главный военный советник предпочитал общаться только с высшим командным составом ФАПЛА, а те страсть как не любили поездки в провинции. Сам-то Куропаткин изредка кое-куда совершал визиты, но не далее штабов военных округов.
Внутрь отеля приехавшие пока не заходили. Да и что им там было делать? Побродили по площади, попросили отвести их к складам. Местный комиссар уже вертелся под ногами, что-то торопливо рассказывал своим. Те слушали с недовольными лицами, изредка задавая отрывистыми голосами вопросы. Осмотрели склады, приказали открыть двери того из них, где содержали пленных. Унитовцы выглядели жалко. Мало того, что бесконечные переходы по лесам истрепали их камуфляжную форму, а постоянный голод истощил тела, так еще и страх от пережитого в прошедшую ночь наложил отпечаток на лица вояк. Насколько Евгению было известно, ФАПЛА пленных не расстреливала в отличие от УНИТА. Но эти доходяги то ли не знали, что смерти они уже избегли, то ли боялись в такое счастье поверить.