Приказ есть приказ
Шрифт:
К церкви поползли Толик и тот кубинец, который ходил с ним в дозор. Миронов предложил Портосу свою бесшумную «беретту», но тот только улыбнулся и продемонстрировал любимый Годлесс. Кубинец, увидев, как Монастырев крутнул нож в пальцах, одобрительно поцокал языком. Он и его товарищи имели возможности убедиться, насколько виртуозно этот советский боец владеет грозным оружием.
Вернулись они минут через двадцать. Толик волок на спине связанного и оглушенного юаровского солдата. Свалил его с себя, вопросительно глянул на командира: ну как? Тот улыбнулся и показал
— Что там?
— Трое было. Но все просто, спали ребята прямо в церкви, на тюфячках. Есть телефон, не звонил.
Подполз кубинец, волоча трофеи — три автоматические винтовки. Его одобрительно хлопнул по плечу Тибурон.
— Вот теперь наш черед, — сказал Сидихин. — За мной, покажу свое секретное оружие.
И они двинулись к тому месту, откуда ранее наблюдали за лагерем. Камеры наблюдения располагались на высоких столбиках и работали в переменном режиме. То есть первая некоторое время передавала картинку окружающего пространства, потом выключалась и начинала передавать следующая. Оператор где-то в лагере, если замечал что-то подозрительное, мог остановить это движение и присмотреться внимательнее.
Сидихин улегся поудобнее и достал из бокового кармана… рогатку! Но не обычную деревянную рогульку, а добротное металлическое изделие с обтянутой красной резиной ручкой.
— В Германии как-то по случаю приобрел, — пояснил он. — Очень полезная штука.
Достал из того же кармана глухо звякнувший мешочек. В нем оказались металлические шарики от подшипника. Идеальный снаряд! Подождал, пока маленький красный огонек на ближайшей к ним камере погаснет, прицелился и выстрелил. Издалека раздался тихий звон, объектив у камеры был разбит.
— Теперь они подумают, что камера вышла из строя. Но не сразу, а когда до нее очередь дойдет, примерно через полчаса.
Точно так же он поступил и со следующим телеглазом, когда пришел его черед передать смену. Обозреваемый охраной сектор значительно сузился. Можно было отправлять людей на захват дотов.
Пока все проходило по плану и бесшумно. Никто в лагере не догадывался, что атака уже началась. Но действовать нужно было быстро и решительно, потому что с минуты на минуту юаровцы начнут просыпаться и выходить из бараков.
Две группы двинулись к дотам. В одной из них был все тот же Монастырев, а в другую напросился Штефырца. Оба друга потащили на себе сумки с пластитом и радиовзрывателями.
В это время Сидихин допрашивал «языка». Молодой белобрысый парень, очнувшись, никак не мог понять, где он оказался и кто эти люди вокруг него? Он держался за ушибленную голову, стонал, но никак не реагировал на вопросы, которые ему по-английски задавал Герман. Наконец разведчику надоела игра «в молчанку», ион пару раз крепко съездил пленному ладонью по лицу. Как ни странно, помогло. Стоны прекратились, парень убрал руки с головы и посмотрел на Германа прояснившимся взором.
— Вот и отлично! — порадовался Сидихин. — Теперь поговорим.
Поняв, что деваться ему некуда, пленный охотно стал отвечать. Вопросов к нему было немного. Сколько человек в лагере? Сколько из
Оказалось, что численность населения лагеря — сорок человек, половина из них военные, двое офицеров, остальные — рядовой состав. Из оружия — автоматические винтовки М-16, несколько ручных пулеметов. Смена караулов через час. Никого не ожидают, но вчера на вертолете прибыло трое гражданских. Где вертолет? Стоит в укрытии около взлетной полосы.
— Что делать с ним будем? — спросил Сидихина Евгений, когда допрос окончился.
Тот поморщился.
— И не хочется вроде бы кончать, но что поделаешь? Нам он не нужен, пленных приказано не брать. Уберем по-тихому…
— Оставим его здесь, — предложил Миронов. — Может быть, выберется. Ему-то за что погибать?
Герман подумал несколько секунд, что-то прикинул, потом махнул рукой:
— Хрен с ним, пусть валяется! Неплохой вроде бы парень.
С той стороны, где находились доты, послышался свист.
— Ну вот, — удовлетворенно сказал Сидихин, — наши управились. Теперь и начинается главная работа!
По команде отряд рассыпался в цепь и бросился к баракам. По дороге к ним присоединились группы, бравшие доты. На бегу Щтефырца показал Евгению сжатый кулак: все путем.
В лагере подбегавших бойцов никто не заметил, все действительно спали. Заранее намеченные группы устремились к предназначенным им баракам. Евгений и Серхио, зная, что лаборатория находится в здании, отмеченном красным крестом на крыше, неслись туда. Сзади, чуть отстав, следовал Сидихин.
До входа в барак оставалось шагов двадцать, когда дверь его открылась, и на пороге показался Симонов с неизменной винтовкой в руках. Он яростно махал приближавшимся офицерам, подгоняя их. Буквально за три минуты нападавшие заняли позиции у входа в каждое здание. Но внутрь никто проникать не спешил. Все должно было произойти одновременно, и бойцы ожидали сигнала.
— Ну, что тут у тебя? — спросил Симонова подбежавший Сидихин.
— Полный порядок! — невозмутимо отозвался экс-майор. — В лаборатории никого, допоздна работали, сейчас отсыпаются. Есть один нюанс. Вчера прибыла комиссия: два юаровских чина и один американский. Шишки, судя по всему, большие. Как думаешь, может, забрать их с собой?
На Евгения и Серхио он вообще не обратил внимания.
Несмотря на то, что в любую минуту кто-то из обитателей лагеря мог проснуться и поднять тревогу, Герман дал себе минуту на раздумье. Он достал из кармана завернутую в пластиковый пакетик — чтобы не промокла — пачку сигарет, чиркнул зажигалкой, прикурил, глядя куда-то поверх головы Симонова. Сделав пару глубоких затяжек, бросил окурок под ноги, затоптал и потом только вопросил:
— А они нам нужны? Есть приказ: уничтожить лабораторию, вывезти документацию! Какие шишки, кто их видел? Это ты говоришь, что они шишки! А в действительности, может быть, обычные лаборанты. Или даже повара! На хрена нам еще пленных тащить да переправлять в Союз? Пусть здесь остаются!