Приказано влюбить
Шрифт:
- Но... почему вы хотите помочь мне?
- Я же сказал, - врач подмигнул ему.
– Вы - мой самый любимый пациент.
Женя помрачнел. Что за грёбаный бред?
- Да будет вам, Евгений Александрович.
– Тот, кого он считал Джоном, улыбнулся.
– Раз уж так обязателен мой шкурный интерес, вот он: если вы поправитесь, я сделаю себе имя в научном мире. Это будет грандиозный прорыв, не знавший прецедентов. Такая мотивация вас устроит?
- Устроит, - буркнул Женя.
- Ну и отлично!
– Иван Сергеевич просиял, что твоя
– Вот постановление, резолюция и прочая сопроводиловка. Вам надо поставить подписи здесь, - он ткнул пальцем.
– Здесь и здесь. Держите ручку, Евгений. Даю слово, вы не пожалеете о своем решении.
Женя взял письменную принадлежность и замер, вчитываясь в мудрёный текст.
Как-то очень уж сложно всё. Непонятно. К тому же резко и неожиданно. Похоже, оставляя свой автограф, он полностью и без остатка добровольно вверял судьбу лечащему врачу - Ивану Сергеевичу Седовкину. Но... Если это поможет навсегда стереть из памяти придуманную Лену, то...
- Я согласен, - чуть слышно прошептал Евгений и черканул на листе корявое "Тихонов".
=52. Старший сержант Евгений Тихонов
За окном шёл дождь. Капли горохом стучали по подоконнику и оставляли на стекле мокрые дорожки. Женя смотрел на них, прислушиваясь к пустоте в своей голове.
С тех пор, как он оказался в реальности, всё стало неважным. Переживания превратились в прах и пепел, надежды рассеялись, как дым.
Ничего нет.
Никого нет.
Нечего ждать.
Не о ком грустить.
Лечение Ивана Сергеевича помогало: кошмары снились всё реже и реже, душа обрела покой, и Женя растворялся в благодатном безразличии ко всему, что происходит, происходило, или грозит произойти.
Всё суета. Всего лишь один маленький волшебный укольчик, и всё снова будет хорошо. Ровно, спокойно, без забот и хлопот.
Он подошёл сзади, как и всегда. Положил руки на плечи.
- Скоро я увезу тебя отсюда, - прошептал Иван Сергеевич, опаляя ухо горячим дыханием.
– И ты никогда не увидишь больше этой серой дыры. Ты веришь мне?
- Да доктор, - бесцветным голосом ответил Женя, продолжая пялиться на бегущие по стеклу капли. Казалось, будто окно плачет. А может, это плачет ночь?
Он протянул руку, но не смог коснуться слёз: пальцы врезались в стекло.
- Ступай, отдохни, - сказал психиатр.
– Тебе надо набраться сил.
Евгений кивнул и послушно потопал в палату. Обитал он там один, соседей не имелось, хотя рядом с его койкой стояла ещё одна. Но она пустовала, если не считать полосатого матраса, покрытого подозрительными жёлто-коричневыми пятнами.
Кто спал на этой койке? Куда теперь девался? Женя не знал. Да и не хотел знать. Зачем?
Он обнял хлипкую подушку и свернулся калачиком. Смежил отяжелевшие после лекарств веки и мгновенно провалился в сон, наполненный раскатами грома.
- Тра-та-та-та-та... Тра-та-та-та-та...
- Рация!
–
– Суки злое@#чие! Бл*дь!
Тра-та-та-та-та...
Женя перевернулся на другой бок и с головой укрылся пододеяльником.
- Смэлый, да?
– сальный блеск в глазах Хазмата. Золотые коронки на зубах. Смрадное дыхание.
– Гордый?
Евгений дёрнулся, замычал, а мир содрогнулся от оглушительного грохота.
- Расслабься, - шептал Иван Сергеевич, растягивая пальцами тесную плоть.
– Я научу тебя получать удовольствие.
- Нет!
Даже сквозь веки Женя ощутил вспышку молнии. Хотя... это не молния вовсе. И не гром. Это взрывы. Естественно, взрывы, ведь он бежит по минному полю. Ну... как бежит - ковыляет, припадая на одну ногу. Окровавленное бедро нестерпимо жжёт, левое ухо не слышит, а глаза вместо пота заливает липкая горячая кровь. Земля под ногами ходит ходуном и фонтанами взмывается в багряное небо. На небе не осталось звёзд. Они погасли...
Крикнуть бы, позвать на помощь, да голоса нет.
Очередной взрыв оглушает, земля набивается в рот, нос, лёгкие, мешает дышать, хоронит. Боль ослепляет, а смерть услужливо протягивает костистую лапу - "пойдём со мной"...
- Ты должен жить, Женя, - хриплое контральто, знакомое до боли, до мурашек, до желания выть и зажать уши, чтобы не слышать его, не верить, не ждать, не любить...
– Ты должен жить.
- Тебя нет!
– крикнул он, да толку: кто-то добрый заштопал губы толстой грубой нитью - рта не раскрыть.
Лена наклонилась к нему. Он ощутил запах её волос. Тот самый - сладкий, но не приторный.
- Ты нужен мне, - сказала она, и эхом отозвался голос рыжего соседа вперемешку с дождём: "Ты ей нужен!".
– Ты нужен мне, Женя.
Её поцелуй обжёг кожу, а ладони казались холодными, как лёд. Лена села сверху, как в самый первый раз, и принялась ритмично двигать бёдрами, распаляя его всё сильнее и сильнее. Блестящие каштановые локоны рассыпались по обнажённым плечам. Женщина его грёз закрыла глаза, запрокинула голову и сладко застонала. Он протянул руки к упругой груди, но в этот миг грянул гром:
- ТЫ НУЖЕН МНЕ!!!
Евгений проснулся. Вскочил. Мокрый от пота, ошалевший, но... с относительно ясной головой, которая трещала, точно спелый арбуз. Во рту было сухо и мерзко, будто он всю ночь жевал обоссанный кошками щебень, а под носом коркой запеклась кровь.
Сколько он спал? Неизвестно. Но дождь давным-давно кончился, и в окно лился солнечный свет. Яркий, ласковый и тёплый. В золотистых лучах танцевали пылинки.
Чёрт!
Евгений сел и коснулся губ дрожащими, словно с похмелья, пальцами. Никаких стежков...
Вот ведь чёрт!
Он спрятал лицо в ладонях, стараясь унять дрожь и прогнать отголоски кошмара.
Сон. Это сон. Всего лишь страшный сон, и ничего больше.
Ты мне нужен, Женя...
- Очухался?
– В палату ввалился санитар. Тот самый.