Приключения-1966
Шрифт:
И опять началась гонка, снова впереди замаячила широкая, литая спина Штунды, красноречивей чего-нибудь иного выражавшая упорство и злобу человека.
Валерий приготовил багор, чтобы взять браконьеров на абордаж, как только лодки сблизятся. Но тут опять сели на мель.
Теперь оба бросились за борт, чтобы столкнуть лодку. Валерий попал в яму и ушел под воду с головой. Однако он был так возбужден, что в первую минуту не почувствовал холода. Достаточно было одного взмаха, чтобы оказаться рядом с Бондаренко. И они стали вместе толкать лодку, но моторка крепко сидела, и прошло немало времени, пока удалось ее столкнуть. А Штунда между тем исчез, как будто его совсем не было.
— Наверное, ушел в какой-нибудь проток, — сказал Валерий. — Весной их тут много.
— Да, дела-а... — протянул Бондаренко. Его лицо выражало озабоченность.
Слева показался узкий, как канал, проток. Но и справа был виден такой же канал, и дальше еще один. В какой из них ушли нарушители? Лутак ведь прекрасно знал, куда они ведут, а Бондаренко только один раз осенью был в этих местах, когда протоки пересохли.
— А куда он ведет, не знаешь? — кивнул Бондаренко на рукав слева.
— Этот — в Барвинок, а тот, что справа, — в реку, — стал объяснять Валерий. — Но есть и такие, что заканчиваются тупиком.
Бондаренко заглушил мотор и стал прислушиваться.
— Ты что-нибудь слышишь? — спросил он.
Валерий не слышал ничего.
— Или они где-то стоят, — сказал Бондаренко, — или перешли на весла. Хитер Штунда!
— Нужно было пугнуть их из пистолета, — сказал Валерий.
— Стрелять — это последнее дело, парень, — отмахнулся Бондаренко. — Лучше давай подумаем, куда он мог свернуть? На фарватер или в Барвинок? Как ты считаешь?
— Мне кажется, в Барвинок. Ведь из Барвинка можно выйти на фарватер, только выше.
— Ну, там его перехватит Юрий Максимович, — возразил Бондаренко.
— Штунда ведь не знает этого.
— Но мы-то знаем.
— А если он переждет и уйдет от наших? А тут мы можем его нагнать, тем более что он теперь на веслах идет.
— Но он ведь мог и в тупиковый проток забраться.
— Пока мы тут обсуждаем, Штунда гребет и все дальше уходит от нас, — волновался Валерий.
— Чтоб не гадать на кофейной гуще, мы возвратимся на исходные позиции, — решил Бондаренко. — Как бы они ни пошли, мы на фарватере будем раньше и дождемся их. Даже если всю ночь простоим.
Минут через двадцать «Ястребок» вышел на фарватер и бросил якорь. Однако, как ни вглядывался Валерий, браконьеров не было видно.
Как и думал Лутак, инспектор пошел за ним. А Капитон, захватив с собой сети, вышел из Барвинка и поднялся вверх по реке к той рощице на берегу, где дожидался его в «Москвиче» зять Штунды. Лутак должен был прийти сюда же с уловом.
Лодка браконьеров была легче инспекторского катера. Достаточно поводив за собой преследователей, Лутак, наконец, посадил инспектора на мель и свернул в проток, выходивший в Барвинок. Из осторожности мотор заглушили и перешли на весла.
Не знал Григорий Каленикович лишь того, что на его поимку вышли две лодки, и одна из них дожидается в устье Барвинка.
Но сидевшие во второй лодке не имели опыта Бондаренко и вели себя неосторожно. Во всяком случае, Лутак услышал их раньше, чем они увидели его.
С большими предосторожностями и почти бесшумно отец с сыном выгрузили мешки с рыбой на берег Барвинка и спрятали их в кусты недалеко от моста. На это ушло не более десяти-пятнадцати минут. Теперь можно было отсидеться где-нибудь в тихом месте. Но Григорий Каленикович знал, что его дожидается Капитон, человек нетерпеливый. Он мог со зла возвратиться, а преследователи не уйдут, пока он, Лутак, не покажется. И старый рыбак быстро прикинул как можно перехитрить безрукого Юрия Максимовича, которого востроглазый Харитон успел разглядеть в лодке из-за кустов. «Более важно, чтобы Бондаренко не напал на след Капитона», — решил Григорий Каленикович и приказал сыну завести мотор.
Но как только лодка показалась из-за кустов, раздался зычный голос Клима Штанько:
— Стой, глуши мотор!
— Кто это? Что за люди? — притворно удивился Григорий Каленикович.
— Ты что же, Штунда, своих с перепугу перестал узнавать? Приставай к берегу!
Обе лодки стали рядом.
— Ну, Каленикович, что ты тут робишь? — спросил Юрий Максимович.
— Да вот в лагерь собрался.
— В лагерь? — удивился третий пассажир, в котором Григорий Каленикович, к великому своему неудовольствию, сразу признал следователя Курносова. — В какой это лагерь вы собрались, Григорий Каленикович?
— Да в «Орленок», вот в какой, — недовольно ответил Лутак, ожидавший такой вопрос. — Правление постановило, чтобы каждый по два трудодня отработал. А я рассчитываю сына отдать в лагерь, вот и собрались мы с ним, чтоб не было выговора от Юрия Максимовича.
— Что правда, то правда, — подтвердил Юрий Максимович, — есть такое решение правления артели.
— Так вам светлого дня мало, что ли? — спросил злоязычный Штанько. — Или вы в лунатики записались?
— Решили загодя приехать. Отпрацюем от зорьки до захода — вот и два дня.
— А что это тебя понесло в Барвинок? — не унимался Штанько.
— Проклятый радикулит, спаси господи. Думал, короче дорога и меньше придется на воде быть, да чуть не засели на всю ночь.
— Проворный же ты шугать по ровчакам, — заметил Юрий Максимович.
— А рыбку же откуда везешь? — спросил Штанько. — Или и язь вскочил, чтоб радикулит не схватить в сырой воде?..
Все засмеялись этой шутке, только Григорий Каленикович обиделся.
— Шути, да знай меру, — сказал он в сердцах. — Где ты его видишь?
— А мы сейчас поглядим.
— Гляди, гляди, только смотри, чтобы гляделки не проглядел...
— Не сердись, Каленикович, ты же известный хитрец. Голыми руками тебя не возьмешь, — примирительно сказал Штанько, влезая в соседнюю лодку. — Ну-ка, это что за вещь?
— Мешок, не видишь?
— Вижу, А за какой он надобностью?
— Мало надобностев у живого человека, помилуй господи. Или на мешки тоже есть запрещение? — ядовито спросил Григорий Каленикович.
— Ни сетей, ни другой какой-нибудь снасти как будто нет, — обескураженно сказал Штанько, обыскав лодку. — А рыбой пахнет.