Приключения-1966
Шрифт:
— Ну, и вы подобрали? — насмешливо спросил Штанько.
— Ясное дело, не пропадать же добру.
— И мешок тут кстати пригодился, — сказал Штанько.
— Вот-вот! — обрадовался Григорий Каленикович. — Ты ж его видел...
— Только был у тебя, помню, один мешок, а тут уж два.
— Другого, Климушка, ты просто не приметил.
— Смотри-ка! — удивился Штанько. — Может, еще и третий найдется?
— Все шутишь...
— Так рыба, значит, не твоя?
— Не наша, как бог свят! Чужое нам не нужно.
— Браконьерская, считаешь?
— А кому ж еще брать носную рыбу? В ей же полно икры...
— Знаешь, Штунда, что бы я с тобой сейчас сделал?
— Ну?
— Зажарил бы на медленном огне вместо вот этого безвинного язя.
— Хе-хе...
— Вот тебе и «хе-хе»!.. Да что с тобой говорить! — безнадежно махнул Штанько рукой. — Конфискую ее как общественный инспектор. Удостоверение показать? — Клим полез в карман.
После этой ночи Валерия редко можно было застать дома. Матери он говорил, что готовится с товарищем к экзаменам. Действительно, окна в школьном кабинете, оборудованном для занятий выпускников, светились допоздна. Но Евгения Васильевна подозревала, что не только экзамены причина вечерних отлучек. Валерий не успокоится, пока не доищется виновника трагических событий, разыгравшихся в их семье. Отец — вот о ком постоянно думает сын! Однако с ней Валерий на эту тему не заводил разговоров, оберегая, видимо, от волнений. Ранее общительный и жизнерадостный юноша, Валерий стал угрюмым и замкнутым.
Мать была права: после занятий Валерий уходил не домой, а совсем в другую сторону. Тихо и незаметно пробирался он на пригорок, заросший кустами, с которого хорошо была видна дорога к заливу, а значит и к острову ондатр. С Валеркиной позиции просматривались в светлую ночь и все подходы к роще, служившей границей заповедника.
Тогда он вспоминал свой разговор с Курносовым и его просьбу проследить за тем, кто бывает в этих местах. «Значит, и Курносов связывает таинственный выстрел в тот апрельский день с заповедником», — размышлял Валерий. И он старался припомнить, кто у них в селе имеет ружья. Таких людей было немало. Даже у Штунды есть ружье, хотя об этом, должно быть, никто не знает.
После того как Лутака поймали с браконьерской рыбой, прошел месяц. За это время он добился полного оправдания. Потому что подозрение — это еще не улика. Штунда пожаловался прокурору, будто инспектор Бондаренко незаконно наложил на него штраф. И прокурор снял с Лутака обвинение в браконьерстве, так как по свидетельству самого Клима Штанько, конфисковавшего два мешка язя, в лодке обвиняемого не оказалось ни сетей, ни рыбы.
— Рыбу подобрал на дороге, когда шел в лагерь «Орленок», — стоял на своем Штунда и к своему заявлению даже справку приложил, что отработал с сыном на строительстве лагеря два дня.
Может быть, он подозревал, что за ним следят. Во всяком случае, до снятия запрета на лов рыбы Лутак ни разу не выезжал на реку ни днем, ни ночью. Из города тоже никто к нему не наведывался, кроме дочери. А потом, как всегда, звено Лутака, промышлявшее с неводом, стало сдавать в колхозную кладовую рыбы больше всех.
Свои ночные наблюдения Валерий не прекратил и после экзаменов, но перенес их в заповедник, где стал работать лаборантом научной экспедиции. Днем он кольцевал птиц, делал зарисовки и выполнял другие поручения, а по вечерам зорко следил за дорогой от Верхней Лозовки к заливу. Валерий знал; только отсюда можно попасть на остров ондатр, который может привлечь преступников.
Дважды Валерий побывал и на самом острове, высокие берега которого предохраняли его от затопления. Именно это обстоятельство, отдаленность острова, тихое озеро, заросшее тростником и богатое водорослями, и привлекало осторожных зверьков, густой, блестящий мех которых так нравится людям.
Шли дни. Никаких примечательных событий в заповеднике не произошло, и у юноши закрадывалось сомнение, не идет ли он по ложному пути.
В это время — был июль — в заповедник приехал Курносов. Валерий догадывался, что интересует следователя, но не мог обрадовать его. Кроме работников заповедника и наблюдателей, Валерий здесь ни разу никого не видел.
— И Андрей Потапович захаживает на ваш участок? — полюбопытствовал следователь.
Этот вопрос насторожил Валерия. Да, Андрей Потапович зачастил в последнее время.
— А какие у него здесь дела?
Не зная, что ответить, Валерий опять испытал чувство вины, словно не оправдал надежд следователя. Он стал вспоминать, о чем говорил, чем интересовался неразговорчивый наблюдатель.
— На днях, — ответил он, — Андрей Потапович спросил дядю Костю, не собирается ли тот на отлов лебедей для зоопарка.
Дядя Костя был наблюдателем участка, на котором работал Валерий.
— А что дядя Костя ответил?
— Сказал: «Как прикажет начальство».
Валерий про себя отметил, что такой ответ удовлетворил следователя.
— Если тебе потребуется сообщить мне что-нибудь важное и срочное, сделай это через Штанько. Клим быстро меня найдет, — предупредил на прощание Курносов.
Это предупреждение оказалось своевременным.
Спустя восемь дней в полночь Валерий постучался к своему другу.
— Клим, — сказал Валерий, когда Штанько впустил его в дом, — какие-то неизвестные собираются ловить ондатру. И один из них похож на того длинного, которого я видел из засады у дома Штунды. Хотя разве можно быть уверенным, когда видел человека в темноте, — честно признался Валерий. — Но голос его я на всю жизнь запомнил.
— И никаких примет, кроме того, что он высокий? — живо спросил Штанько.
— Когда он прикуривал, я заметил у него на пальце перстень, — вспомнил Валерий, — но больше ничего, потому что он сразу прикрыл огонек и курил в кулак.
— А с кем он был?
— Вот этого не знаю.
— Могу тебе сказать: с зятем Штунды. Наши общественники засекли.
— Так вы тоже следили! — удивился Валерий.
— Они только машину приметили и решили ее перехватить на обратном пути. Но теперь, раз такое дело, мы ее пропустим, чтоб не спугнуть этих типов. Молодец, Валерка, что пришел!..
— Я лежал в кустах, а они сидели за машиной. Это был «Москвич». И говорили они так тихо, будто чего-то боялись.
— Еще бы! — усмехнулся Штанько. — Браконьерствовать в заповеднике и не бояться!.. Кстати, что они делали?