Приключения Бесхвостика Пелле
Шрифт:
— По крайней мере, клавиши для роялей, — ехидно поправил Монс.
— Правда, у моего слона только один бивень, — честно признался Пелле.
— А хвост у него есть? — спросил Монс. — Есть ли у него хвост, главное украшение любого нормального зверя?
— Я и другие подарки получил, — быстро сказал Пелле. Ему вовсе не хотелось продолжать разговор о хвостах.
— Какие? — спросил Фриц.
— Может быть, как раз такого верблюка, который живёт в пустыне? — спросила Фрида.
— Верблюда, — поправил её Пелле. — Нет, мне подарили картину, и не просто картину, уж вы мне поверьте.
—
— Но это очень красивая картина, — сказал Пелле. — На ней нарисован я в окружении семи гномов в сказочном лесу.
— Вот оно что! — воскликнул Монс, и глаза его ещё больше заблестели. — Те самые семь гномов из сказки о Белоснежке, как же, как же, слышал эту сказку, её рассказывал Мюрре из Скугстиббле. Так ты там один из семи гномов? Дурачок, наверное?
— Ничего подобного. На картине я не один из семи гномов, а один с семью гномами.
— Я хочу пошутить, — сказал Фриц.
— Шути, — сказал Пелле.
— Я хочу сказать, что на картине должен был быть изображён Пелле, но не с семью гномами, а с семью хвостами.
Ох, как смеялись Монс и Фрида! Но больше всех смеялся сам Фриц. Он смеялся и с видом победителя осматривался — все ли смеются над его шуткой.
Но Пелле воспользовался моментом, чтобы улизнуть. Через весь подвал, на Верхнюю Дворцовую, домой. Снег налип ему на усы, но он не обращал на это внимания. Лучше уж снег в усах, чем насмешки Монса, Фрица и Фриды.
Глава пятнадцатая. Добро пожаловать, котёнок!
Чем занимаются люди на Рождество? Сидят дома, читают подаренные книжки, едят финики и грызут орехи, зажигают свечки на ёлке… Так всё и было в доме у Бесхвостика Пелле.
Но после обеда Биргиттина мама вдруг сказала:
— Нет, так не пойдёт. Вы что, так и собираетесь всё Рождество продремать над своими книжками и газетами? Надо придумать какую-нибудь общую игру.
— По-моему, и так неплохо, — сказал папа, поудобнее устраиваясь в кресле, — но я могу с вами поиграть, лишь бы это не было чересчур утомительно.
— Тогда вспомни, как звали всех белоснежкиных гномов! — сказала Биргитта.
— Ну что же, — сказал папа, — ну, во-первых, Весельчак. Потом Умник и Дурачок. Потом… ага, я вижу, как Пелле зевает в своей корзинке — значит, ещё Соня… Всё, больше не помню.
— Ещё Ворчун и Скромник, — добавила Биргитта. — А кто же седьмой?
Тут Бесхвостик Пелле чихнул.
— Здоровяк! — одновременно воскликнули папа и Биргитта.
Но у Пелле уже слипались глаза. Он лежал на мягкой подушке в своей корзинке, косясь на замечательную картину, которую ему подарила Биргитта. Да, это была превосходная картина. Зелень деревьев была яркой и сочной, и сквозь неё кое-где проглядывали аппетитные жёлтые фрукты. В мягкой траве кое-где торчали крепкие грибы, и цветы были всех цветов радуги. Божья коровка сидела на голубом колокольчике; вдруг неведомо откуда появилась улитка и наставила на Пелле свои рожки. Пелле не то чтобы испугался, нет, он просто подумал, что улитка могла бы держаться
Глава шестнадцатая. В сказочном лесу
— Ну что ж, — сказал Умник, поглаживая свою белую бороду, — приятно тебя повидать, Пелле!
— А не мог бы ты рассказать нам какую-нибудь весёлую кошачью сказку? — спросил Весельчак.
— Расскажи, Пелле, а мы полежим и отдохнём, — сказал Соня и зевнул.
— А не мог бы ты рассказать нам об этой… об этой преле… прелестной кошечке Ингрид? — спросил Скромник и покраснел до ушей.
— Что за чепуха! — сердито покосился на него Ворчун.
А Дурачок ничего не сказал. Он просто добродушно улыбался. Но вдруг Здоровяк чихнул, и Бесхвостик Пелле от неожиданности взвился на самую верхушку дерева. К своему удивлению он обнаружил, что это было апельсиновое дерево — во всяком случае, на ветках висели апельсины. Дятел воткнул свой острый клюв в апельсин, и сладкий апельсиновый сок потёк прямо в рот неизвестно откуда взявшейся под деревом косули. Рядом с ней весело прыгал её детёныш.
— Разреши представиться, — сказал дятел, — меня зовут Эфраим. Спасибо. И не надо звать меня господин Эфраим — мы здесь, в сказочном лесу, не употребляем титулов. Мы с этой косулей работаем на пару. Я протыкаю апельсины и добываю для неё сок. Здесь такие сочные апельсины, что даже давить не надо — сок сам течёт. А она раскусывает для меня ёлочные шишки. Я их так люблю!
— Эй там, наверху! — крикнула косуля. — Хватит болтать. Займись лучше следующим апельсином.
— ОК, — сказал Эфраим (у него была родня в Америке, поэтому он сказал ОК, что произносится как о’кей и означает «ладно»). — Смотри-ка, у неё совсем нет терпения, — шепнул он Пелле. — Чуть задержишься — с ума сходит.
И он проткнул ещё один апельсин. Косуля предусмотрительно перешла на другое место, и сок снова потёк ей в рот.
— Что же она не даст немного сока своему малышу? — спросил Пелле. — Бедняга стоит и облизывается, да и вид у него голодный.