Приключения блудного барона.
Шрифт:
— Мать честная! — громко, в полный голос выругался атаман. — Да это же наш барон Вехтор!
— Сидор, чтоб его коромыслом…! — выругался следом чей-то голос за спиной атамана. — Он! Точно он, со своей бандой. — Только у них есть такие странные хламиды и такие вот чёрные гробы на колёсах. Я перед отъездом из города как раз такую вот штуку у этой компании видел. Тачанка называется.
Там у них раньше стояли многозарядные арбалеты. А потом, перед моим отъездом, они туда поставили свои пневматические пулемёты.
В полном восторге, мужик, не стережась, поднялся во весь
Расцветшее чуть в стороне у скал небольшое белёсое облачко с сухим треском расколовшейся скорлупы лесного ореха вмиг привело его в чувство, заставив мгновенно рухнуть под скалы.
Град шрапнели, редким роем на излёте с сухим пощёлкиванием покрыл ближайшие скалы внизу под ними, и лишь чудом не задев никого их повыскакивавших на скалы осаждённых, мгновенно указал всем место, куда не следовало соваться.
Быстро попрятавшись в укрытия, теперь все они молча и терпеливо сверху со скал наблюдали за происходящим внизу безнаказанным избиением.
А иначе то, что происходило внизу, и нельзя было назвать. Два пулемёта против толпы. Да ещё, как оказалось шрапнель.
Тем не менее рыцари сдаваться явно не собирались. Похоже, раньше с чем-то подобным они уже сталкивались, потому что для них ничего из происходящего явно не было в новинку и они сразу же, совершенно правильно и адекватно отреагировали на возникшую угрозу.
Из-за высоких палаток в центре лагеря быстро выступила вперёд большая группа высоких и рослых подгорных ящеров, и прикрываясь высокими массивными ростовыми щитами быстрым шагом двинулась навстречу редкой цепи арбалетчиков.
И не дойдя до застывшей на месте шеренги буквально десяти шагов, она вся, как и предыдущая неорганизованная толпа легла под пулемётами ровными, словно под линейку рядами.
Убийственный огонь в упор фланговых пулемётных тачанок выкосил подгорных, словно коса утреннюю траву.
И словно что-то сломалось вдруг.
Хаос воцарился на поле. Казалось каждый в лагере спасал сам себя и организованного сопротивления больше нет, как вдруг, прикрываясь высокими рыцарскими шатрами, из-за края лагеря выше по реке выдвинулась большая конная группа тяжело бронированных рыцарей и далеко минуя растянувшуюся по полю редкую шеренгу арбалетчиков, обрушилась всей своей массой на правый фланг атакующих.
Буквально втоптав в землю жалкую группу каких-то конников, прикрывавших с того края цепь арбалетчиков, плотная масса рыцарей слитной, бронированной массой двинулась, далеко огибая по правому краю непонятные повозки странной конструкции. И, оставляя густо падающие по краю конной лавы фигурки товарищей, рванула дальше, выходя из зоны обстрела.
Потери были чудовищные, и всё же большинство вырвалось.
Дальше всё было просто. Одинокая, странного вида повозка по левому краю, которую Богумил Грязнов назвал тачанкой, попыталась было двинуться наперерез прорвавшейся конной массе, но наглухо застряв среди многочисленных трупов лошадей и мёртвых ящеров, с трудом переваливаясь с боку на бок, катастрофически опоздала.
Плотная масса сбитой в железный кулак рыцарской
Никто прорвавшихся не преследовал. В брошенном лагере оставалось много ещё тех, кто не собирался сдаваться.
Странного вида повозки, напоминающие своей неуклюжей конструкцией гробы с круглыми, поворотными стеклянными башнями в задней трети повозки, запряжённые в тройки лошадей, мгновенно бросили свои позиции по флангам и сосредоточились на направлении главного удара.
Дальше странная конструкция вернулась на своё место на фланге, продолжив неспешное, методичное, истребительное передвижение к центру брошенного лагеря.
Даже для тех, кто был когда-то на Девичьем Поле, то, что сейчас происходило внизу, было в диковинку. Там, на поле, всё кончилось разом. Несколько дальних бросков копий, а потом началось страшное. Методичное, неспешное добивание всех выживших.
Это было какое-то жуткое, методичное истребление всего ещё живого. На всём поле бывшего рыцарского лагеря давно уже не было никого, кто бы стоял на своих ногах. И по нему медленно перемещалась редкая цепь егерей, не вырывающаяся вперёд, терпеливо ожидающая отстающих, медленно и методично уничтожавшая всё, что ещё было живого на этом поле.
На удивление, зачистка продолжалась долго. И лишь когда солнце уже повернуло на вторую половину дня, клонясь уже чуть ли не к самому горизонту, к подножию скал, где укрылись преследуемые, подъехал густо покрытый рыжей степной пылью одинокий всадник, на устало переставлявшем ноги большом рыцарском жеребце. Масть жеребца, как и цвет одежды незнакомца под толстым слоем пыли разобрать не было ни малейшей возможности, но что он относится к отряду победителей было кристально ясно всем.
Остановившись в начале галечникова пляжа, там где он был особенно густо усеян разлагающимися трупами солдат рыцарских дружин, он, брезгливо морщась от трупной вони, несколько минут молча глядел на высыпавших на скалы молчаливых людей, терпеливо ждущих что он скажет.
Неторопливо стянув с лица посечённую местами тяжёлую металлическую личину, закрывающую практически всё лицо, тяжело, с облегчением перевёл дух.
— Фу-у! Ну и вонь тут у вас!
Эй! — негромко крикнул он, обращаясь к молча разглядывающим его людям. — Вы долго ещё собираетесь изображать из себя скальных ласточек?
Честно говоря я думал, что вы нам поможете, но вы так и просидели сиднем, как столетние пердуны, — раздражённо выругался он.
Может, для разнообразия хотя бы спуститесь? Трофеи собирать не предлагаю, — сухо добавил он, — сами соберём. А вот представиться, кто такие есть и чего вы тут делаете, не мешало бы, — с неприкрытой угрозой в голосе, посоветовал он. — Что вы тут за птицы такие, скальные.