Приключения Гаррета. том.2
Шрифт:
Покойник сообщил мне, что Кейзи наглухо изолировал свои мысли, причем сделал это настолько решительно, что удивил даже видавшего виды дохлого Логхира. Мозг его был отключен от внешнего мира так же, как у Фасфири.
«Он что-то подозревает».
Или по натуре параноик.
Я уселся и повторил:
— Будь ты проклят, Растяжка! Как тебе удалось повязать эту парочку?
«Любопытно. Растяжка обладает уникальным даром. Он может заставить своих сородичей — обычных крыс —
Хотя зона его действия значительно меньше, чем у меня».
— Иначе и быть не может, — заметил я и, повернувшись к крысюку, продолжил:
— Ты поставил меня в отвратительное положение, Джон Растяжка. Репутация человека, свято придерживающегося данного слова, — мое главное достоинство.
Во время последней встречи Джон Растяжка показался мне полным тупарем. Теперь я видел, что это далеко не так. Крысюк сразу понял, что я намерен его кинуть.
— Ты заключил с нами договор. Мы со своей стороны все сделали.
Его карентийский был довольно скверным, но понять, что он говорит, все-таки можно. Смелость Растяжки меня восхищала. Крысюки никогда не спорят с людьми. А об угрозах с их стороны и речи быть не может.
— Дело в том, Растяжка, что задолго до того, как заключить сделку с тобой, я дал Паленой торжественную клятву, что не позволю соплеменникам утащить ее отсюда.
— И он знает, что если не сдержит данного слова, то муки, которые он может испытать в своем человеческом аду, покажутся ему райским наслаждением по сравнению с той жизнью, что я ему устрою, — заявила Паленая, сгибаясь под тяжестью подноса с горой сделанных на скорую руку бутербродов.
Крысючка поставила поднос на маленький столик и принялась уплетать бутерброды. Джон Растяжка со товарищи, прождав ровно столько времени, сколько потребовалось на мой приглашающий кивок, скопом ринулись на жратву.
Паленая поднесла кончик носа к носу Джона Растяжки (в ее усы набились крошки) и спросила с набитым ртом:
— Что ты затеял, Фунт Застенчивости? Заруби на носу: я вовсе не пешка в твоих играх. И не намерена быть покорной и тихой маленькой крысючкой, которую можно пускать по кругу, как трубку из кукурузного початка.
Джон Растяжка с крысюками посмотрели на меня, и их взгляды были похожи на удар кинжалов. Они считали меня виновным в том, что юная крысючка стала вести себя столь неподобающим образом.
— Если Гаррет не вышвырнет тебя отсюда, я сама наподдам тебе так, что ты убежишь, спрятав свой ободранный хвост между хилых ножек. А потом возьмусь за твоих друзей-идиотов.
Джон Растяжка утратил на некоторое время свой и без того ограниченный дар речи. Наконец, кое-как собравшись, он спросил:
— Разве ты здесь не пленница?
— Что? Пленница? Ты законченный идиот! Я здесь живу. И хочу здесь жить!
Ха! Мне показалась, что хитроумная крысючка только что врезала мне под дых. Ощущение лишь усилилось, когда по помещению прокатилась волна веселья дохлого Логхира. Эта проклятая Паленая на ходу подметки рвала!
«Джон Растяжка, вне всякого сомнения, верит в то, что мисс Пулар удерживается здесь насильно, и ее необходимо спасать. Кроме того, мистер Растяжка, хоть и является законченным преступником, в глубине души — неисправимый романтик, каким был в свое время (хотя в это и трудно поверить) мистер Надега. И это — уязвимое место нашего дорогого мистера Джона Растяжки».
И наш дорогой мистер Джон Растяжка получит полной мерой, если решит что-то предпринять в моем доме.
— Растяжка, почему бы нам не пройти на пару минуту в мой кабинет, чтобы потолковать как мужчина с мужчиной.
Не стесняйся, хватай еще бутерброд, пока Паленая все не прикончила.
Я начал говорить, а Растяжка все никак не мог оправиться от лицезрения Элеоноры.
— Как поступят твои ребята, если узнают, что им пришлось понести потери ради спасения юной крысючки, которая вовсе не желает быть спасенной? Несколько ваших погибло. Еще больше — за решеткой. Ты знаешь, что в тюряге им придется несладко.
— Ненамного хуже, чем на улицах. Война закончилась, работы для нас нет. У людей не осталось никаких мотивов относиться к нам с уважением. Те, кто окажется в тюрьме, не так долго, как мы, будут влачить жалкое существование. Что касается побоища у конюшен, то нам просто не повезло. Для операции было выбрано неудачное время, и кроме того, нам не сказали точно, какой материал изъять.
— Возможно, вы не учли еще и настроения соседей?
— Естественно, не учли. Крысиный народ в той округе не селится. Но размер оплаты оправдывал возможный риск.
— Так бывает всегда. До тех пор, пока не появляются жмурики.
— Возвращение Пулар Паленой — больше, чем мое личное предприятие. За нашими действиями наблюдает все крысиное сообщество. Да, мне необходимо спасти ее! Даже несмотря на то, что из ее уст я слышал на чистом карентийском о желании остаться в твоем доме. Мне трудно поверить в искренность ее слов о стремлении жить среди людей.
— Могу объяснить тебе, почему она этого хочет. Ты слышал расхожее выражение «Жалок, как собака крысюка»?
— Да, слышал, и понимаю, что оно значит.
— Так я могу сказать тебе, чье существование еще более жалкое, чем у собаки крысюка. Это существование — крысючки. Поразмысли над моими словами.
Еще одно очко в его пользу. Большинство крысюков не воспринимают абстракций. Им обязательно надо рисовать картинку.
— И это еще одно объяснение тому, почему Надега придает Паленой символическое значение и считает необходимым вернуть ее в крысиное сообщество, — сказал он. — Паленая — живое доказательство того, что можно жить не так, как жили прежде многие поколения крысюков.