Приключения Гаррета. том.2
Шрифт:
— Джон, да ты просто золотая жила! — При виде подобных самородков директор Релвей принялся бы петь и плясать. Очевидно, появление Чодо в Уайтфилд-холле произвело в криминальном мире драматическую перемену.
К сожалению, ничего из этого не могло мне пригодиться.
— Постой-ка, — сказал я крысиному королю (я подозревал, что именно так Джон Пружина называет себя в глубине души). — Мелонди, дева моей мечты, я вижу, ты вся так и бурлишь. Что, ты вспомнила что-нибудь, о чем еще не рассказала мне?
Как выяснилось, ничего особенного у нее не было.
— Ну ладно.
Нет. Все эти глаза не увидели той единственной вещи, которую упустил я.
— Может быть, это было какое-то колдовство?
(Огонь же не может просто материализоваться на пустом месте, правда?)
Ни Мелонди, ни Джон Пружина не обнаружили признаков колдовства.
— Есть какие-нибудь соображения? Первой жертвой была крыса. Потом Бай Клакстон. Как они загорелись? Все остальное в кухне осталось неповрежденным.
Но никто ничего не мог мне сказать.
В этом не имелось никакого смысла. Впрочем, действительно было похоже, что общим знаменателем во всех этих инцидентах являлся именно Чодо Контагью.
Проклятье! Я пожалел, что послал Плоскомордого искать Пенни Мрак. Он мог бы отправиться в северную часть города и заняться там вместо меня утомительной, но необходимой беготней.
— Я бы сказала тебе, если бы могла — если бы знала! — резко сказала Мелонди Кадар. — Ты несправедлив ко мне.
Я взглянул через плечо: Элинор, похоже, все это забавляло. Это немедленно убедило меня, что вскоре дела пойдут еще хуже.
Так оно и случилось, едва я успел начать сопоставлять факты.
Появился Дин с закусками. На его циферблате сияло то самодовольно-злорадное выражение, какое там бывает всегда, когда он знает, что мне не избежать получения жизненного опыта, включающего в себя чертову уйму работы. Не потому, что нам нужны деньги, а потому, что, по его убогому мнению, это хорошо для моей души.
Кто-то принялся колошматить во входную дверь. Усмешка сбежала с Динова лица. Он не мог отказаться идти открывать: остальные из нас были заняты, кроме того, это была его работа. Ворча себе под нос, он направился к выходу. Я налил себе чаю. Синдж и Джон Пружина принялись за сдобу, набирая жир к зиме.
Дин вернулся. Самодовольная мина вернулась на его лицо.
— Это мистер Тарп, сэр.
Плоскомордый заполнил собой дверной проем. Он выглядел испуганным — что можно наблюдать не чаще, чем яйцо птицы Рух.
— У тебя есть задняя дверь, Гаррет?
— Что случилось? Что ты натворил?
— Я ничего не натворил — только то, что ты мне сказал! И ты мне за это должен. Это ты во всем виноват!
— Эй-эй, верзила, повороти коней! И сдай назад к тому месту, откуда стартовал.
— Ты сказал мне поймать эту девчонку, Пенни Мрак. Я так и сделал. Но только стоило ей оказаться у меня в руках, как она начала вопить про изнасилование, и содомию, и кровосмешение, и черт знает какое еще дерьмо.
Это явно беспокоило его далеко не так сильно, как следующий факт:
— И там были люди, и они слушали, Гаррет! Ты слышишь, что я говорю? Люди слушали! И не просто слушали — некоторые из них пытались ей помочь! Мало того, они еще и погнались за мной, когда я решил бросить это гиблое дело и свалить!
— Поэтому и весь этот шум там, снаружи?
— Не знаю. Может быть, они буянят из-за того, что хотят, чтобы ты вышел к ним и научил их танцевать дабларфаред! Ты ведь известный танцор!
Я покачал головой. Вздохнул. Еще раз покачал головой. Куда катится этот мир? С каких это пор танферцам есть дело до того, что происходит с одним из бесчисленных городских дикарей-оборванцев?
— Это все ты, Гаррет! — продолжал реветь Плоскомордый. — С тех самых пор, как ты занялся своими расследованиями, ты только и делал, что дудел нам про кротких, которые что-то там унаследуют. И вот теперь полгорода повелось на твою благонамеренную чепуху!
— Это долго не продлится, — пообещал я, в отчаянии от того, что он вообще уловил идею о благих намерениях. — Социальная инерция слишком велика. Слишком много людей слишком глубоко вовлечены в свой прежний образ жизни — особенно там, на Холме. Расслабься, скоро им надоест и они уйдут. Дин! У тебя не было проблем, когда ты провожал Белинду?
Он признал, что проблем не было — она не привлекла к себе никакого внимания. То есть наблюдатели, засевшие вокруг моего дома, примяли ее за одну из моих подружек по спальне. В свою очередь, это означало, что мне придется как-то объясняться, когда об этом узнает Тинни.
Она всегда узнаёт.
— Ну что ж, поскольку вы все здесь и не имеете более интересных занятий, послушайте-ка вот это. — И я поведал им историк» моего посещения брата Биттегурна Бриттигарна в храме Эас и Айгори.
Как выяснилось, я упустил поставить старику ББ на вид его неблаговидное поведение по отношению к его собственной религии. Дин указал мне на это — лучась самодовольством.
Синдж хотела посмотреть на каменное яйцо. Они все хотели. Я пустил его по кругу.
Джон Пружина сказал:
— Жрец надул тебя, Гаррет. Этот камень поднят со дна ручья. Ты можешь накопать тысячу точно таких же на оружейном рынке.
Синдж сказала:
— Наши предки собирали для солдат камни, выпущенные из пращи.
Праща никогда не была официально признанным оружием ни в одном карентнйском роде войск, но в Кантарде обе стороны использовали подручные средства. Некоторые из сражавшихся были настолько отсталыми, что считали пращу технологической новинкой поразительной убойной силы — так что даже сами боги якобы протестовали против ее применения.
Было достигнуто общее согласие: мое каменное яйцо было обычным камнем, а ББ просто посмеялся надо мной.
Возле входной двери раздался шум. Плоскомордый подпрыгнул и принялся затравленно озираться. Брюзжа на всеобщую несправедливость, Дин направился на бак Гарретова флагманского корабля.
Вернувшись, он провозгласил:
— Просто толпа соседей. Вы будете говорить с ними?
— Нет. Если бы ты взял в дом собак вместо кошек, мы могли бы спустить их на этот сброд.
Чудовище на моих коленях шевельнулось, но лишь для того, чтобы улечься в более комфортабельной позиции.