Приключения Гаррета. том.2
Шрифт:
— Ох, небесная сила! Представляешь, что это значит? Если он сможет производить это свое средство? Помимо того, что все, кто с этим связан, сделаются богаче… черт, не знаю даже. Богаче этого уже не придумать.
Богатство несказанное, да. Но в этой бочке варенья есть своя муха.
— Без этого нельзя, правда? Что-то вроде этого… это может потрясти устои сильнее, чем конец войны.
Мальчики из Клики обнаружили, что, хотя их волшебное средство действует, сами они от этого
— Ха! Ты хочешь сказать, они привлекают к себе внимание исключительно силой своей индивидуальности?
Вот именно.
— И все равно они могут зашибить бешеные миллионы. Черт, да у нас и так тысяча оглашенных неплохо наживаются на амулетах, требниках, статуэтках и прочей ерунде, реального действия которых никто и никогда не видел. Уж это их средство намного полезнее, правда? Если оно хотя бы помогает тебе ощущать себя увереннее?
Завязывал бы ты со своей бесшабашной юностью, Гаррет. Живи настоящим. Сейчас ведь у тебя с этим все настолько благополучно, насколько вообще возможно.
А ведь верно. Тинни перестает быть дареным конем, стоит мне пообщаться с типами вроде Скита. Эта мысль привела меня в некоторое смятение, но я отважно додумал ее до конца.
Черт меня подери! Неужели я повзрослел, сам того не заметив?
— Терпеть не могу, когда ты настолько прав.
Паленая начала похрапывать.
Клика не из тех, кто сдается после первой осечки. Не все же они такие преданные и бескорыстные, как Кипрос Проуз. Наивный мальчик.
— В смысле?
Мальчишка видел, хоть и отказывается это осознать, признаки того, что близнецы отдаляются — с целью основать собственное дело.
— Они затеяли украсть его идею?
Да.
— Зная Кипа, я предположил бы, что у него имеются идеи и получше.
Разумеется. С потребительской точки зрения лучше.
— И какие?
Каким-то способом он соединяет запахи определенных насекомых — отчасти этим объясняется и их количество, и размер, увеличенный с целью усиления запаха, — со звуками, находящимися за гранью нормального восприятия, а также с небольшой затуманивающей сознание магией. И все это сочетается с советом потребителю перестать быть обычным собой.
— Так он опробовал это здесь сегодня? На Кире?
Покойник хихикнул, если можно так выразиться.
Именно так. Полевые испытания последней версии. Хотя сомневаюсь, что испытания можно считать успешными. Он остался Кипросом Проузом.
В том смысле, что он все время комплексовал. Ну да.
Пиво начинало оказывать на меня действие — даже при том, что я притормозил раньше, чем Паленая.
— Выходит, я оказался втянутым в эту историю только потому, что тайное место, где они проводили свои эксперименты, расположено поблизости от «Мира»?
Возможно. Я бы предположил, что проблем с насекомыми больше не будет. По крайней мере в этом районе. Работы могут продолжаться. Возможно.
— Возможно? Почему только «возможно»?
Ты еще не разобрался с привидениями.
— Привидениями? Какими привидениями? Я не нашел пока ни одного человека, который признался бы в том, что видел хоть одно. Я полагаю, все это новый миф, который можно объяснить звуками, издаваемыми крупными насекомыми.
Вероятно. Однако, если ты не доказал этого наверняка, ты не выполнил до конца своих обязательств по отношению к Вейдерам. И кстати, мне хотелось бы пообщаться с остальными членами Клики так скоро, как ты сможешь это устроить.
— С большим их количеством Кира, возможно, не сладит.
У нас имеются и другие ресурсы.
Промыслив это, он углубился в собственные раздумья. Я вернулся на кухню и нацедил себе еще кружку. Паленая продолжала храпеть. Я задул все лампы, кроме одной, и вернулся в маленькую комнатку у входа — прикинуть, что надо сделать, чтобы крысючка смогла там работать.
Она, оказывается, уже побывала там в мое отсутствие, изрядно все отмыв.
Старого доброго щелочного мыла Пулар не пожалела. Ту мебель, что там еще оставалась, она сдвинула в угол, дальний от того места, где стояла клетка Попки-Дурака.
Запах этого маленького чудовища выветрился; остались только невеселые воспоминания.
32
Кто-то барабанил в дверь. Должно быть, Дин слишком обленился, чтобы лезть за ключом. Я пошел отворять.
Свет в прихожей не горел, поэтому я не выдал своего присутствия, заглянув в глазок.
На улице тоже было ненамного светлее, но хватило и этого. Человека, стоявшего на крыльце, я не знал, зато хорошо знал этот тип. Много мускулов, мало мозгов. И шевелюра как у дикаря. Должно быть, где-то находится гнездо, где их переделывают из муравьев-королев в муравьев-рабочих. И поступил он так, как поступают все такие, когда они не знают о моем партнере.
Он решил зайти самостоятельно и с силой двинул правым плечом по двери.
К делу этому он подошел ответственно. В попытку он вложил все силы. Дважды.
Моя дверь изготовлена в расчете на то, чтобы сдержать взрослого тролля-самца. Этого увальня она выдержала, даже не скрипнув.
— Вот скотина, — произнес он после второй попытки. Голос доносился до меня чуть приглушенно. Он отшатнулся назад, поскользнулся, врезался в перила и, перевалившись через них, приземлился на спину, в глубокую лужу. Ему повезло. Холодная вода привела его в сознание прежде, чем он захлебнулся. Зато мокрые волосы сразу начали смерзаться сосульками.