Приключения инженераРоман
Шрифт:
Коммунизм — это не только «когда много колбасы», но когда каждый ощущает себя частью общества и не по обязанности, а по велению сердца отдает все силы и весь свой талант на благо общества, когда служение обществу расценивается как высшая добродетель, как цель жизни каждого человека.
Люди реально станут свободными, сытыми, культурными и дружелюбными и единственно, чего нельзя будет делать — это бездельничать. Да этого никто и не захочет, потому что целый день валяться на диване очень трудно и самому противно.
22. Групповая собственность
Некоторые наши умные социалисты-теоретики
— Сам Ленин, — доказывают они, — в 1917 году сказал: фабрики — рабочим, а земля — крестьянам. А у нас фабрики и заводы отдали государству. А государство это чиновники, которые всем управляют в свою пользу. Вот и доуправлялись! Нет, надо вернуться к тому, что завещал Ленин. Вот тогда и будет порядок.
Однако хотелось бы заметить, что В.И. Ленин завещал нам совсем не это.
К 1917 году фабрики и заводы находились во владении капиталистов, а земля во владении помещиков. Передача этой собственности в руки самих тружеников тогда была, конечно, шагом вперед, это и сделал Ленин. А дальше выяснилось, что каждый завод и каждый крестьянин тянут одеяло на себя, не заботясь об остальных. Иначе и быть не могло. На фоне жесткой необходимости быстрого развития промышленности и механизации сельского хозяйства групповая собственность в индустрии и личная собственность крестьян на землю оказались анахронизмом. И В.И. Ленин поставил вопрос о плановом развитии промышленности безо всякой групповой собственности, посмотрите, например, план ГОЭЛРО.
Позже таким же анахронизмом оказалась колхозная собственность на средства производства — тракторы и комбайны. Поэтому при Сталине и были созданы МТС — машиннотракторные станции, и владельцем средств производства стало государство. Последующая при Хрущеве передача их в собственность колхозам также была ошибкой, потому что с этого момента колхозы занялись несвойственной им работой, парк вовремя не обменивался, продукция стала дорожать, экономия обернулась боком.
Почему групповая собственность на средства производства не должна существовать при социализме? Да очень просто! Собственник средств производства использует их наилучшим образом, но только для себя. Если это группа — то для этой группы, а если это государство — то для государства. И чем мельче группа, тем больше у нее всевозможных забот на каждую душу ее населения. Групповой собственник, например, коллектив фабрики, приобретает большую головную боль по обслуживанию этой собственности. Сырье он не получает, а достает. Продукцию он не сдает, а сбывает. Он должен думать о конкурентах и об охране собственности и на все это тратить очень большие силы. Посмотрите, сколько развелось охранников! Чем они заняты? Они защищают частную собственность от конкурентов, а конкуренты заняты тем, чтобы эту собственность отобрать. И это понятно, потому что каждой группе приходится бороться за выживание. А если это государство, то оно строит все на государственной системной основе, и внутри него никому ни с кем бороться не надо.
Но кроме всего этого каждой группе, чтобы выжить в условиях конкуренции, приходится устанавливать жесткий режим управления внутри группы. Одно дело, когда этой группой является государство, тогда жесткость управления лимитируется только условиями выживания всего народа в целом. А если это мелкая группа, то к этому добавляется необходимость выживания в конкурентной борьбе с себе подобными, и фактически все начинают эксплуатировать сами себя самым жестоким образом.
Но и это не все. Мелкие производители либо разоряются, либо поглощаются более крупными. И, в конце концов, устанавливается все тот же капитализм.
Такой опыт был проделан Югославией. Групповая собственность на средства производства сделала свое дело: страна развалилась, и от социализма фактически ничего не осталось. У нас произошло практически то же самое, как только единую государственную собственность стали дробить.
Что-нибудь тут непонятно? Мне лично непонятен лишь один момент: какой частью тела ученые-социалисты определили, что групповая собственность на средства производства это и есть социализм?
23. Мое!
У меня есть кое-какая личная собственность. Это не только МОИ штаны, но и МОЯ квартира, МОЯ дача, МОЙ участок земли, МОЯ машина. И об этой моей личной собственности Я могу заботиться или не заботиться. Никого это кроме МЕНЯ не касается, потому что эта собственность МОЯ. И никому до нее не должно быть дела. А если кто-то начнет ею интересоваться, то получит по носу.
Я окружаю МОЮ собственность забором, колючей проволокой, ставлю железные двери, которые можно только взорвать, вышибив при этом двери у всех соседей, нанимаю охрану, ставлю охранную сигнализацию. В дверь своей квартиры я вмонтировал глазок, а надо бы поставить и телекамеру.
Я всячески забочусь об увеличении моей личной собственности. Потому что если у кого-то личной собственности больше, то мне становится не по себе.
Не потому что мне чего-то еще нужно. Откровенно говоря, уже с тем, что у меня есть, я не знаю, как справится — крышу на даче надо чинить, мягкую мебель надо чистить, машину пора менять на иномарку. Все заботы, заботы… Но я знаю, что у Ивана Ивановича, ответственного работника мэрии, — трехэтажная дача, а у меня только двухэтажная, и жена у него вся ходит в золоте, а у моей только серьги да брошь. А что Я хуже него, что ли? Поэтому мне нужно много денег. Заработать их я не могу, придется украсть. Риск, конечно, но не все же попадаются!
А иногда становится страшно. Вдруг кто-то придет и все отберет. Вот и все соседи по дому перестали со мной здороваться, смотрят косо, завидуют. А ведь когда я работал простым инженером, как все было просто! И работа была интересная, и не боялся никого. Ни дачи, ни машины у меня не было, но зато мы с женой ходили в походы, у нас было много друзей. И куда все это подевалось?
О Господи! И приснится же такая чушь! Нет у меня ни дачи, ни машины и, слава Богу! Даже глазка в двери нет. Есть участок за тридевять земель, на котором я выращиваю сорняки, за что уже получил нагоняй. Из шести соток я мог несколько лет назад обработать две, а теперь я и две сотки обработать уже не в состоянии — возраст не тот, да и времени совсем нет.
О Боже! На черта мне нужна вся эта личная собственность!
24. Об игрушках, куклах Барби и пупсиках
Легенда рассказывает, что к одному мудрецу пришла мать и спросила, когда ей надо начинать воспитывать ребенка. Мудрец спросил:
— А сколько лет твоему сыну?
— Еще только полгода, — ответила мать.
— Ты опоздала, — сказал мудрец. — Начать надо было полгода назад!
Старая русская поговорка говорит, что воспитанием дитяти надо заниматься тогда, когда оно еще лежит поперек лавки, а когда вдоль, то уже поздно.