Приключения Каспера Берната в Польше и других странах
Шрифт:
– Как вам сказать… – ответил пан Суходольский смущенно. – Хлопы мои разорены войною, а драть с них шкуру, как это делают некоторые, я не могу… Из своего Сухого дола я уже несколько месяцев ничего не получаю. Эти затруднения, понятно, временные, и к тому же здесь, в Гданьске, есть близкий мне человек, который охотно выручает меня при случае. Это жених моей дочери, – добавил пан Вацлав смущенно, – состоятельный купец… Кстати, он и посоветовал Збышку обратиться за помощью к вам, когда болела панна Митта… Так вот, не окажете ли вы моему будущему зятю, негоцианту Куглеру, честь и не пожалуете ли вместе с нами к нему на семейный обед? Адольф будет польщен визитом столь высокого гостя…
– Семейный обед? – переспросил
– Пане Коперник, – сказал шляхтич проникновенно, – мне трудно обращаться к вам с такой просьбой, но должен признаться… Мой будущий зять – человек умный и просвещенный, он к тому же еще и человек великодушный… но ваше присутствие, отец Миколай, заставит его…
– …заставит его быть еще великодушнее, не так ли? – закончил Коперник мысль пана Вацлава.
Все, что он слыхал о Куглере, мало оправдывало сложившееся о нем мнение его будущего тестя. Может быть, это и было одним из обстоятельств, побудивших вармийского каноника исполнить просьбу старого пана Суходольского. Необходимо было прийти на помощь не столько этому доброму, но до крайности легкомысленному человеку, сколько Збигневу Суходольскому и Митте Ланге. Бедные влюбленные и без того достаточно настрадались!
Вот потому-то и увидел пораженный Каспер Бернат в семейной группе шествующих к дому Куглера Суходольских и своего милого Учителя.
Когда запыхавшийся Збигнев с некоторым запозданием присоединился к обедающим, две девичьи головки разом повернулись к нему.
– Не догнал! – ответил молодой человек на обращенный к нему безмолвный вопрос. – Но это, конечно, не был Каспер!
Ванда заметила, с каким облегчением вздохнула ее подруга Митта.
Адольф Куглер расслышал фразы, которыми перекидывались его гости.
– Был ли это Каспер или не был, – сказал он бодро, – давайте-ка выпьем за здоровье этого человека! Как-никак раны свои он получил в сражениях, а не в драке под трактиром! Давай свой стакан, Збышек!
Збигнев опорожнил стакан. Куглер налил ему второй. Потом молодой Суходольский сам наполнил себе третий.
Никто из присутствующих за обильным столом Адольфа Куглера и не подозревал, что двое из гостей крайне обеспокоены полученными из Ольштына новостями. Так умело скрывали отец Миколай и пан Вацлав свои чувства.
Третий из гостей, молодой Суходольский, нисколько не принуждая себя к веселью, просидел весь обед, опустив голову и не притрагиваясь к еде. На это тоже не было обращено внимание, разве что Ванда несколько раз с тревогой оглянулась на брата.
– Матка бозка! До чего же походкой, статью, рыжими хоть и с проседью волосами он походит на Каспера! – вдруг сам себе сказал молодой человек.
Пан Вацлав не успел сообщить сыну о своем разговоре с каноником Коперником, Збышек и без того был чем-то расстроен. Свое же волнение старый шляхтич старался не выдавать. То и дело он поглядывал на отца Миколая и, чуть заметив на губах каноника подобие улыбки, оглушительно хохотал в ответ на грубоватые шутки хозяина дома. Галантно передавая соседям по столу солонки, хлебницы, соусники, он не отрываясь следил за выражением лица каноника. С облегчением вздохнул пан Вацлав только тогда, когда дамам были поданы сласти, а мужчины перешли в кабинет хозяина потолковать о делах.
Шляхтич подивился спокойному тону отца Миколая, когда тот сообщал Адольфу Куглеру о нависшей над домом его будущих родственников беде.
– Будь сейчас другое время, ничего не стоило бы отвести обвинение и от Збигнева, и от Генриха, и даже от Франца, – сказал каноник. – Но как раз сейчас святой престол обеспокоен распространением ереси в Вармии и Поморье, а уж отцы инквизиторы всегда рады доказать свою преданность Риму. Но дело это и выеденного яйца не стоит. Вот я советую пану Суходольскому немедленно же отправиться в Краков и подать
Последняя фраза отца Миколая была выслушана хозяином дома с почтительным вниманием: каноник Бернард Ваповский был влиятельным лицом при краковском дворе. Озабоченное выражение исчезло с лица Куглера.
– Если Бернард Ваповский действительно захочет помочь пану Вацлаву, дело наше выиграно! – сказал он, облегченно вздыхая.
– Бернард Ваповский действительно захочет помочь пану Вацлаву, – сказал отец Миколай так холодно, что румяное лицо Адольфа Куглера еще больше зарумянилось. А потом как ни в чем не бывало каноник продолжал: – Теперь дело за пустяками… Пан Суходольский сообщил мне, что испытывает временные финансовые затруднения. А поездка в Краков и хлопоты по всяким духовным и светским канцеляриям требуют больших денег… Однако, насколько я знаю, пан Суходольский так широко и охотно платит огромные проценты, что ростовщики наперебой станут предлагать ему свои услуги…
– Но-но-но! – произнес хозяин дома и шутливо погрозил канонику пальцем. – Задолго до того, как я решился войти в эту уважаемую семью, я взял на себя ведение дел пана Суходольского. И сейчас тем более не откажусь помочь пану Вацлаву как советом, так и деньгами. Выручал я ведь его не однажды, выручу и нынче!
– О Адольф, ты наш истинный друг! – в умилении воскликнул пан Вацлав, обнимая купца.
Митта и Ванда, войдя, невольно стали свидетельницами этой трогательной сценки.
– Вандзя! Митта! – так же умиленно сказал пан Вацлав. – Вот, а еще толкуют, будто купец никогда не сделает такого, из чего нельзя извлечь прибыль… А вот он, Вандзя, твой суженый, обыкновенный купец, в жилах его нет ни капельки шляхетской крови, а смотри, сколь он великодушен и благороден!
– Иного вы бы мне, пан отец, в мужья и не избрали, – опуская глаза, промолвила Ванда.
– Прошу прощения, Панове, – вмешался Коперник, – хотя я считаю, что дело ваше наполовину выиграно, но все-таки предложил бы, чтобы Збигнев с Миттой, а также Уршула с Францем на время переселились в Ольштын. Там их искать не станут, а наместник Ольштына – Тидеман Гизе – мой большой друг и сделает для них все, что в его силах… На время, – повторил он успокоительно, поворачиваясь к Куглеру, – пока пан Суходольский будет хлопотать за них в Кракове. У отцов инквизиторов длинные и цепкие руки. Необходимо обезопасить себя как можно тщательнее! А теперь я хочу извиниться перед любезным хозяином: мне нужно готовиться к отъезду, поэтому я вынужден покинуть этот гостеприимный дом.
Сопровождаемый заверениями в любви пана Вацлава, благодарными взглядами Збигнева и Митты и низкими поклонами хозяина, Коперник удалился. Вскоре его примеру последовала и молодежь; Збигневу и Митте ведь тоже предстояли сборы в дорогу.
– А теперь, Адольф, давай я обниму тебя по-настоящему, так как этого заслуживаешь! – выждав, пока все удалятся, воскликнул пан Вацлав. – Ты истинный друг нашей семьи, и я не сомневаюсь, что Вандзя будет с тобой счастлива!
– Хотелось бы мне услышать это от самой панны Ванды, – с кислой миной освобождаясь от объятий пана Суходольского, заметил Куглер.