Приключения Каспера Берната в Польше и других странах
Шрифт:
Монашек вместо ответа протянул записочку, адресованную Касперу Бернату. На грязном клочке бумаги старый однокашник Каспера – Ясь, прозванный Сорокой, сообщал, что он, Ясь, а также Станислав Когут арестованы святой инквизицией по обвинению в сочувствии и содействии еретику и споспешнику Томаса Мюнцера – бунтовщику Генриху Адлеру.
«Сташка так пытали, – писал Ясь, – что размозжили ему руки и ноги, а у меня, хвала господу, пострадали только ноги, и я могу держать перо. Пишу тебе по-польски, а не по-латыни для того, чтобы если не ты, то другие смогли прочитать
Каспер вздрогнул от спокойного тона, каким сообщалась эта страшная новость.
«Если брат Тадеуш застанет тебя, то он же проводит тебя на парусник и доставит в Крулевец, чтобы ты все увидел и рассказал кому надо о нашей смерти. Брата Тадеуша послали нам на выручку братья из Орденской Пруссии, но ни я, ни Сташек не можем двинуться с места. Хвала господу, что нам хотя бы не вырвали языки. Сташек перед смертью хочет поговорить с народом. А я, хоть и прозвали меня в академии Сорокой, красно и складно говорить не умею. Да хранит тебя господь, Каспер, как радостно будет нам со Сташком сознавать, что ты будешь при нашей кончине. Только в первые ряды не вылезай, спрячься в толпе!
Твой старый товарищ Ясь. За Станислава Когута расписался тот же Ясь».
С письмом этим до прихода Каспера познакомился Франц. Потом, созвав друзей, он им также его прочитал.
Славные люди на разные лады строили планы, как бы отбить отца Станислава и отца Яна у отцов инквизиторов, но монашек объяснил, что это дело невыполнимое.
Осужденные строго охраняются. А кроме того, если бы каким-нибудь чудом и удалось их освободить, до лодки с размозженными ногами они добраться не смогут… Жалел очень монашек, что не удалось ему повидать Каспера Берната, но ждать он не может, пора в обратный путь.
Он, монашек Тадеуш, возьмет все же на свою душу грех и сообщит осужденным, что друг их Каспер прибыл вместе с ним в Крулевец, чтобы попрощаться со старыми друзьями.
Петер Кёниг и его товарищи вызвались проводить брата Тадеуша до гавани, где в стороне от других стояло у причала его маленькое суденышко.
Горько и безнадежно плакал в ту ночь давно уже не плакавший Каспер Бернат.
– Простые деревенские парни, – бормотал он сквозь слезы. Так когда-то назвал Станислава Когута и Яна Склембинского декан Краковской академии.
– Ясь, милый Сорока-Ясь, прости меня! – с раскаянием обращался Каспер к товарищу, точно тот стоял тут же рядом. – Прости меня, Ясь, мы ведь с Генрихом заподозрили, что это из-за твоей болтовни стали известны имена участников нападения на монастырский обоз!
«До воскресенья, – думал Каспер, – мне в Крулевец никак не добраться, даже если бы удалось раздобыть лодку!»
Еще одно сообщение сделал друзьям Франца монашек Тадеуш, но в первые минуты это известие как-то не дошло до удрученного горем Каспера. Только к утру он осознал, какая опасность нависла над самыми близкими его друзьями.
Сообщение исходило
У мужицкого вожака были, очевидно, всюду друзья и соглядатаи. Брат Тадеуш сообщил, что люди брата Генриха проведали, будто в ночь на четверг от Крулевца отвалила бригантина, а на ней – барон Мандельштамм, а с ним – монахи, рыцари и ландскнехты. По словам одного из рейтаров, они направляются в Гданьск по повелению отцов инквизиторов, чтобы захватить подследственных еретиков Збигнева Суходольского, Франца Фогеля, а также беглых монахинь и колдуний Уршулу и Амалию-Митту, чтобы судить их и казнить до того, как расследованием этого дела займется королевский суд.
– Ну, мы еще посмотрим, кто кого! – сказал Франц угрожающе, когда Каспер посоветовал ему со Збигневом, Миттой и Уршулой бежать во Фромборк, под защиту отца Миколая, а еще лучше – в Ольштын, к наместнику отцу Гизе.
Однако, пораздумав, Франц решил, что Каспер прав.
– Только до отъезда надо бы Збигневу с Миттой перебраться к нам, в Осеки. Шляхтичи и купцы в городе так отгородились друг от друга высокими заборами, что никто и не вступится, если на них нападут. А в Осеках мы живем на виду: если кто вздумает нас тронуть – тут же нас оборонят соседи!
Портовому сторожу хромому Мацею было поручено зорко следить за бухтой. Как только он заметит подходящее к порту судно, он тотчас должен дать знать Францу и его товарищам.
Под вечер Каспер, Збигнев и Митта были уже в домике Франца. Мацей сообщил, что бригантина еще не прибыла. В доме собрались друзья Франца. Они были потрясены готовящейся расправой инквизиторов со Станиславом Когутом и Ясем-Сорокой и были полны решимости отстоять хотя бы своих близких товарищей. Имя Генриха Адлера, как убедился Каспер, было и здесь хорошо известно.
«Лодка мне уже обещана. Однако до утра трогаться не стоит, – решил Франц. – Если у Генриха нашлись соглядатаи среди людей кардинала и барона, то, кто его знает, нет ли у святых отцов своих соглядатаев здесь, в Осеках! Мало ли бездельников шляется в порту! И не увидишь, и не услышишь, как враги подберутся!..
– Послушай, – обратился он к кузнецу, – тебя, Петер, знают и ценят все парни не только в Осеках, но и в Шкотах, и на Бискупской горе… Собери десятка два своих молодцов и, если надо будет…
– Понимаю, – отозвался Петер, – по мне, конечно, лучше бы не проливать крови, но, если придется, гданьские ребята не подведут… Вот только оружия настоящего у нас нет…
– За этим дело не станет, – пообещал Збигнев, – весь наш «рыцарский зал» обыщу! – И, как ни уговаривали его Каспер и Митта, молодой Суходольский решил еще раз вернуться домой.
Выходя на крыльцо, Збигнев заметил невзрачного маленького человечка, который немедленно нырнул за угол.
«Так и есть, – подумал молодой шляхтич, – Франц прав: у святых отцов имеются здесь соглядатаи… Хорошо, что хоть мы с Каспером и Миттой прошли сюда незамеченными». И действительно, направляясь под вечер в Осеки, Збигнев много раз оглядывался, но ничего подозрительного не заметил.