Приключения Каспера Берната в Польше и других странах
Шрифт:
Фромборкская башня еще более располагает к занятиям астрономией и к наблюдению за ночным небом, чем лидзбаркская. И неба здесь, в четырех окнах, было больше, чем в одном узком окошке лидзбаркской башни. И видно отсюда больше: за Фрысским заливом в ясные дни можно разглядеть свинцовую полоску Балтики.
Вот отцы каноники и предоставили в распоряжение Коперника плотников и столяров для оборудования рабочей комнаты, а также пообещали перевезти из Лидзбарка книги, чертежи и инструменты.
«Здесь досточтимому пану доктору будет сподручнее и работать, и размышлять на свободе, и наблюдать ночное небо».
Фромборкская башня действительно как будто самой судьбой была предназначена для того, чтобы служить Копернику для ночных наблюдений. И, чем больше осваивался ученый со своей новой рабочей комнатой, тем реже появлялось у него желание наведываться в Лидзбарк – отцы из капитула оказались правы.
Но вот над вармийским диацезом разразилась беда. Из Петркова, где все еще находился король, пришло известие, что Зыгмунт отклоняет кандидатуру епископа Фабиана Лузянского. Этого-то и боялись члены капитула.
Ведь они и поспешили так с избранием нового епископа в расчете, что, занятый делами Всепольского сейма в Петркове, его величество без внимания отнесется к нарушению его прерогатив. Но король болезненно относился ко всяким ущемлениям своих и без этого ущемленных шляхтою прав.
А прерогативы его заключались в том, что при избрании вармийских епископов, поскольку в этой отдаленной от Кракова области епископы были облечены также и светскою властью, Ватикан предоставлял королю право настаивать на избрании угодного ему лица. А Фабиан Лузянский, человек немецкой ориентации, выдвинутый немецкой партией, никак не мог быть королю угоден.
Члены капитула всполошились, отправили делегацию в Рим – обжаловать в Ватикане решение короля. Из Фромборка – в Рим, из Рима – в Петрков, из Петркова – во Фромборк носились курьеры, посланцы Вармии, короля и папы. Король гневался, капитул упрямился, Ватикан увещевал тех и других. Епископ Фабиан, в полной растерянности, что ни день вызывал к себе Коперника, требуя от него советов и помощи.
Дело было большой политической важности, но немецкую партию Вармии больше всего тревожило то, что «звездочет» снова входит в силу. Тогда-то и был отряжен гонец в город Бранево, к побочному сыну покойного бискупа Лукаша.
Пришел день, который прибавил немало белых нитей в кудрявых черных волосах Миколая Коперника.
В это утро постель ученого каноника так и оставалась с вечера нетронутой. Занятый наблюдениями за светилами, Коперник в эту ночь не прилег: небо впервые за долгие месяцы очистилось от туч и упускать такой, момент было просто грешно. Поэтому отец Миколай с досадой принял известие о том, что его снова требуют в Лидзбарк. Не дальше как третьего дня епископ договорился с каноником, что через неделю пошлет его вместе с делегацией от вармийского диацеза в Петрков. Особых полномочий он Копернику давать не собирался, но отец Миколай надеялся еще перед отъездом поговорить о делах с его преосвященством.
«Итак, сын мой, до отъезда твоего в Петрков я не стану уже тебя тревожить, – благосклонно сказал Фабиан третьего дня. – Займись своими звездами, отпускаю тебя на неделю. А ведь мне без тебя и час трудно прожить!»
Чего же еще сегодня нужно этому беспокойному и безвольному епископу?
Но оставлять его преосвященство без помощи и поддержки отец Миколай не мог. Может быть, удастся уговорить Фабиана лично отправиться к королю? Не следует раздражать Зыгмунта… Король вспыльчив, но отходчив. Разгневанный самоуправством вармийского капитула, его величество настоял в Петркове на утверждении нового порядка выборов в капитул. Туманно изложенные в папском послании права польского короля сейчас черным по белому закреплены в постановлении Петрковского Всепольского сейма. Из представляемого на утверждение королю списка кандидатов на кресло епископа король теперь добился права отбирать четырех угодных ему лиц. А уже из этих четырех капитул волен выдвигать епископа. Фабиан должен смиренно согласиться с новым порядком выборов и верноподданнически просить короля об утверждении его на кафедре. По сути, это дела не изменит, но королевский гонор будет удовлетворен. И, кстати, Фабиан при этом сможет вручить его величеству письмо магистра. Это послужит лишним доказательством того, что выдвинутый немецкой партией епископ на деле является патриотом Польши и думает о защите своей родины от тех же тевтонов! Король донельзя раздражен происками Ордена, и сейчас письмо магистра попадет к нему как нельзя более вовремя.
Слуга с низким поклоном ввел Коперника в покои владыки. Отец Миколай начал привыкать к тому, что «дух Ваценрода» окончательно выветрился из этого помещения.
Все, что Коперник наметил себе изложить епископу, он высказал с убеждающей горячностью. Фабиан сидел, почти утонув в высоком кресле, и слушал каноника, одобрительно покачивая головой.
– Я прошу ваше преосвященство не откладывать своего решения и отправиться в Петрков лично. Король будет этим польщен. А упрямство капитула может привести к разрыву Вармии с королем!
По лицу Фабиана Лузянского промелькнула усмешка.
– А не кажется ли брату Миколаю, – заметил он многозначительно, – что вармийский капитул может найти себе не менее могущественного покровителя, чем польский король?
От неожиданности каноник отступил на несколько шагов. Ему сначала показалось, что он ослышался. А Фабиан Лузянский сидел, благодушно покачивая головой.
– И не думает ли брат Миколай, что наш всемилостивейший король, – продолжал епископ, – рано или поздно окончательно присоединит Вармию к Польше, лишив ее всех привилегий, и сделает своей обычной провинцией?
Теперь Копернику стало уже ясно, к чему епископ клонит. Очевидно, Орден дал понять Лузянскому, что покровительство магистра может быть для него более выгодным, чем покровительство польского короля. Орден предлагал епископу измену польскому делу!
– Возможно, ваше преосвященство, что король и присоединит окончательно Вармию, – стараясь подавить волнение и гнев, ответил Коперник, – но не об этом ли мечтали лучшие люди Польши?
– А Вармии? – лукаво спросил Фабиан, предостерегающе поднимая палец кверху.
Дольше сдерживаться Коперник был уже не в силах.
– Не оскорбляйте вармийцев, ваше преосвященство! – воскликнул он. – Я – торунец, вы – гданьщанин, среди нашего капитула есть краковяки, флатовцы, свяжинцы, но все мы поляки! И Вармия – наша исконная польская земля, и король Зыгмунт – наш польский король!.. Ваше преосвященство, – продолжал он умоляюще, – не верьте великому магистру! Не слушайте его льстивых речей. Необходимо немедленно передать его величеству королю добытое нами тайное письмо. Завтра я, по повелению вашему, отправляюсь в Петрков с делегацией вармийского капитула… Так вот, могу ли я взять на себя смелость вручить королю эту бумагу?