Приключения Конана-варвара (сборник)

Говард Роберт Ирвин

Внезапно он замер и напрягся. Его внимание привлек какой-то блеск, пробившийся сквозь дрожащее марево в южной части горизонта.

Поначалу Конан решил, что это очередной мираж, из тех, что уже вдоволь поиздевались над ним в проклятой пустыне. Но, прикрыв рукой слезящиеся глаза, он разглядел шпили, минареты и сверкающие стены. Варвар мрачно смотрел на них, ожидая, что вот-вот они поблекнут и исчезнут. Натала перестала всхлипывать; привстав на коленях, она проследила за его взглядом.

– Это город, Конан? – прошептала она, боясь подарить себе надежду. – Или всего лишь призрак?

Киммериец ответил не сразу. Он несколько раз открыл и закрыл глаза, посмотрел в

другую сторону, а потом вновь перевел взгляд на горизонт. Город оставался там, где он впервые увидел его.

– А черт его знает, – проворчал он. – Но стоит сходить туда и посмотреть.

Он сунул саблю обратно в ножны. Наклонившись, он легко подхватил Наталу сильными руками, словно она была ребенком. Девушка слабо запротестовала:

– Не трать силы на то, чтобы нести меня, Конан. Я могу идти.

– Земля становится неровной и каменистой, – ответил он. – Твои сандалии развалятся окончательно, – добавил он, бросив взгляд на ее мягкую обувь зеленого цвета. – Кроме того, если мы хотим добраться до города, то должны поспешить, и я постараюсь идти быстрее.

Надежда вдохнула новые силы в усталые мышцы киммерийца. Он зашагал по пескам с такой скоростью, словно только что отправился в путь. Варвар из варваров, он обладал неукротимой волей к жизни, которая помогала ему выжить там, где бесславно погибли бы цивилизованные мужчины.

Насколько было известно Конану, он и девушка остались единственными, кто уцелел после разгрома армии принца Альмурика, этой разношерстной орды, которая, пытаясь настичь разбитое войско принца Котха, подобно разрушительной песчаной буре прошлась по окраинам Стигии, залив их кровью. По пятам преследуемая стигийской армией, она с боями пробилась в Куш, где бесславно погибла в южной пустыне. Мысленно Конан сравнивал последние события с бурным потоком, который слабел по мере своего продвижения на юг, пока наконец не пересох окончательно в песках безводной пустыни. Кости солдат этой армии – наемников, изгоев, преступников, предателей, просто отчаявшихся людей – были разбросаны на всем протяжении от котхийских нагорий до песчаных барханов забытой богами пустыни.

В последней кровавой схватке, которая скорее напоминала бойню, когда стигийцы и кушиты с двух сторон набросились на попавшие в западню остатки армии, Конан клинком прорубил себе дорогу из окружения и спасся вместе с девушкой, ускакав на верблюде. Позади остались многочисленные враги, и единственный путь к спасению лежал через пустыню, раскинувшуюся на юге. И вот туда-то они и направились.

Девушка была бритункой. Конан нашел ее на невольничьем рынке в одном из шемитских городов, которые они взяли штурмом, и решил оставить себе. Ее мнения, понятно, он не спрашивал, но тем не менее она находилась в намного более выгодном положении по сравнению с прочими хайборийскими женщинами, угодившими в шемитские гаремы, так что перемены в своей судьбе она восприняла с благодарностью. Вот почему и ей довелось испытать все злоключения, выпавшие на долю проклятой орды Альмурика.

День за днем они уходили все дальше в пустыню, преследуемые по пятам стигийскими конниками, и забрались так далеко, что когда те наконец оставили их в покое, поворачивать обратно уже не имело смысла. Они упрямо двигались вперед в поисках воды, и вскоре верблюд пал. Дальше они пошли пешком. В последние дни их страдания стали особенно мучительными. Конан всячески оберегал Наталу. Походная жизнь закалила девушку, вдохнув в нее силы и выносливость, которых не было у обычных женщин, тем не менее и она уже дошла до предела и готова была сдаться.

Солнце безжалостно жгло черную гриву варвара. На него все

чаще накатывали приступы головокружения и тошноты, но он лишь стискивал зубы и упрямо шел вперед. Сейчас он был твердо уверен в том, что город на горизонте ему не привиделся. А вот что они в нем найдут, он не знал и даже не предполагал. Его обитатели могли проявить враждебность. Но, по крайней мере, это был шанс выжить, пусть и в борьбе, а большего ему не требовалось.

Солнце уже садилось, когда они наконец остановились перед массивными воротами, укрывшись в их тени. Конан поставил Наталу на ноги и стал разминать затекшие руки. Над ними возвышались стены высотой никак не меньше тридцати футов, сложенные из какой-то гладкой зеленоватой субстанции, сверкавшей, как горный хрусталь. Конан окинул взглядом парапеты, ожидая, что вот-вот раздастся оклик, но никого там не увидел. Он нетерпеливо крикнул и даже постучал эфесом сабли в массивные створки ворот, но ему ответило лишь насмешливое эхо. Натала прижалась к нему всем телом – зловещее молчание пугало девушку. Конан попробовал открыть маленькую калитку в воротах и отступил на шаг, вытаскивая саблю из ножен, когда та бесшумно распахнулась внутрь. Натала едва сдержала уже готовый сорваться с ее губ вскрик.

– Ой, смотри, Конан!

Сразу же за воротами лежал труп. Конан бросил на него острый взгляд, а потом осмотрелся по сторонам. Взору его предстала открытая площадка, очевидно, двор, огороженная арочными проемами домов, построенными из того же зеленоватого материала, что и наружные стены. Здания были величественными и впечатляющими, а на их крышах красовались сверкающие купола и минареты. Но вокруг не было видно никаких признаков жизни. В центре двора возвышался квадратный сруб колодца, и при виде его Конан с особой остротой ощутил, как покрытый коростой пыли язык царапает пересохшее нёбо. Крепко взяв Наталу за запястье, он заставил ее переступить порог и закрыл за собой калитку.

– Он мертв? – прошептала девушка, содрогнувшись всем телом и глядя на мужчину, который бездыханным лежал подле ворот.

Тот выглядел здоровым и крепко сбитым субъектом, явно пребывавшим в расцвете сил, кожа его имела желтоватый оттенок, а глаза были чуточку раскосыми; в остальном же мужчина почти ничем не отличался от хайборийцев. На ногах у него красовались сандалии с высокой шнуровкой, а одет он был в тунику пурпурного шелка; с его пояса свисал короткий меч в шитых золотом ножнах. Конан коснулся его руки. Она была холодной. Мужчина не подавал признаков жизни.

– Ран на теле нет, – проворчал Конан, – но он мертв так же, как Альмурик, утыканный стигийскими стрелами. Во имя Крома, идем к колодцу! Если там есть вода, мы хотя бы напьемся, и никакие мертвецы нам не помешают.

Вода в колодце была, вот только напиться им не удалось – она находилась на добрых пятьдесят футов ниже верхнего среза сруба, и поднять ее было нечем. Конан яростно выругался – вид спасительной влаги, до которой он не мог добраться, привел его в бешенство, и он принялся искать подручные средства, которые бы помогли ему добыть ее. Но тут пронзительный крик Наталы заставил его резко обернуться.

Мужчина, которого они сочли мертвым, бежал к Конану, и глаза его яростно сверкали, как у живого, а в руке поблескивал короткий меч. Конан изумленно выругался, но не стал терять времени на бесплодные размышления. Он встретил нападавшего сильным ударом сабли, клинок которой с легкостью прошел сквозь плоть и кости. Голова мужчины с глухим стуком упала на каменные плиты двора; тело его зашаталось, как пьяное, из перерубленной яремной вены ударил фонтан крови, и оно тяжело повалилось на землю.