Приключения Найджела

Скотт Вальтер

— Послушайте, мейстер, я не прочь поставить свою жизнь против вашей в этой игре, но дело в том, что меня наняли для того, чтобы принести вам пользу, а не вред.

— Кто тебя нанял? — спросил лорд Гленварлох. — Кто смеет заботиться обо мне и вмешиваться в мои дела без моего согласия?

— Ан нет, — ответил лодочник тем же невозмутимым тоном, — я не назову вам нанявшего меня человека. Мне-то самому, как я уже говорил, безразлично, высадитесь ли вы в Гринвиче и угодите в петлю или же спуститесь по реке и на «Королевском чертополохе» доберетесь до своего отечества, — так или иначе, я от вас избавлюсь. Но по справедливости выбор должен быть предоставлен вам.

— Мой выбор сделан, — сказал Найджел. —

Я трижды выразил свое желание быть высаженным в Гринвиче.

— Напишите на листке бумаги, что такова ваша окончательная воля. Должен же я доказать моим нанимателям, что в нарушении их приказаний виноваты вы, а не я.

— Я предпочитаю не выпускать пока из рук эту игрушку, — сказал Найджел, показывая на пистолет, — и потому напишу расписку на берегу.

— Я и за сто золотых не сойду с вами на берег, — возразил лодочник. — Вас всегда преследует несчастье, и везет вам только в мелкой игре. Сделайте такое одолжение, дайте мне письменное свидетельство, о котором я прошу. Если вы нам не доверяете, вот вам мои пистолеты, пусть они будут у вас, пока вы пишете.

Тут он протянул пистолеты Найджелу, и тот, уверившись, что всякая возможность напасть на него врасплох исключена, без дальнейших колебаний составил расписку в следующих выражениях: «Молодец в зеленом и его подручный с лодки „Веселый ворон“ добросовестно исполнили свой долг, высадив меня в Гринвиче по моему решительному настоянию и против их желания; сами же они хотели доставить меня на борт „Королевского чертополоха“, стоящего сейчас на якоре у Грейвсенда». Подписав расписку своими инициалами Н. О. Г., Найджел вручил ее лодочнику и снова попросил сказать ему имя того, кто его нанял.

— Сэр, — ответил молодец в зеленом, — я у вас ничего не выспрашивал, уважьте же и вы мою тайну. Никакого проку вам не будет, даже если вы узнаете, для кого я стараюсь. Не тратя лишних слов, скажу, что все равно вам этого не узнать. А если вы еще не расхотели драться, так чем скорей мы начнем, тем лучше. В одном вы можете наверняка не сомневаться: мы вам зла не желаем, а если что с вами случится, то пеняйте на себя.

Пока он говорил, лодка достигла пристани, и Найджел в тот же миг проворно выскочил на берег. Один из лодочников поставил его небольшой чемодан на ступени, заметив при этом, что поблизости найдется довольно желающих подзаработать, которые отнесут чемодан, куда мейстер прикажет.

— Надеюсь, любезные, мы расстаемся друзьями, — сказал молодой лорд, протягивая гребцам двойную против обычной плату.

— Мы расстаемся, как повстречались, — ответил Зеленая Куртка. — Ваши деньги можете оставить при себе, для меня достаточная плата — вот этот клочок бумаги. Если же вы хотите отблагодарить меня за оказанную услугу, то прошу вас, не запускайте чересчур глубоко руку в карман следующего встретившегося вам на пути подмастерья, который по дурости вздумает разыгрывать из себя кавалера. Эй ты, жадная свинья, — обратился он к товарищу, который не мог отвести глаз от золотой монеты в руке Найджела, — отваливай скорее, пока я не размозжил веслом твою поганую башку.

Второй лодочник оттолкнул лодку, как ему было приказано, однако не удержался и проворчал:

— Так лодочники не поступают.

Не испытывая перед памятью великой государыни того преклонения, каким наделил баснописец «уязвленного Фалеса», ступил Гленварлох

…в тот крайСвященный — колыбель Елизаветы,

в чьих чертогах теперь обитал не менее прославленный преемник. Как справедливо говорит один современный автор, Иаков не был лишен способностей, или, во всяком случае, добрых намерений; его предшественница была столь же деспотична на деле, как он в теории. Но в то время как Елизавета

обладала непреклонным мужским умом и решительностью, которые в известной мере делали достойными уважения даже ее слабости, сами по себе достаточно нелепые, Иакову, напротив, была настолько чужда «твердая решимость» — та, которая, по словам шотландского барда, живет в человеке,

Как твердый стебель конопли, -

что даже его достоинства и благие намерения казались смехотворными из-за его капризов и непостоянства; самые мудрые его речи и лучшие поступки нередко носили отпечаток его вздорного и беспокойного нрава. А потому, хоть в тот или иной период своего царствования ему удавалось в какой-то степени снискать у народа временную популярность, она ненадолго переживала повод, который ее порождал. Как верно подмечено, что человечество более чтит монарха, повинного в серьезных преступлениях, нежели государя, которого слабости делают смешным!

Однако вернемся к нашему повествованию. Как и предсказал Зеленая Куртка, один из свободных лодочников сразу же предложил лорду Гленварлоху отнести вещи, куда тот пожелает. Но именно это «куда» и вызвало заминку. Наконец Найджелу пришло в голову, что необходимо привести в порядок прическу и бороду, прежде чем предстать пред королем; желая заодно получить кое-какие сведения о том, чем заняты сейчас государь и придворные, он приказал проводить себя в ближайшую цирюльню, которая, как уже упоминалось, была местом, куда стекались все последние новости. Через несколько минут он очутился на сей бирже новостей и тотчас понял, что, по всей вероятности, услышит все, что хочет знать, и даже гораздо больше, пока голова его будет находиться во власти искусного брадобрея, проворство языка которого не уступало проворству пальцев. Не переставая прилежно трудиться, тот болтал без умолку, перескакивая с одного предмета на другой.

— Здесь ли придворные, мейстер? Да, сэр, и это преогромная выгода для моего ремесла, необычайное оживление клиентуры. Его величеству нравится Гринвич, он каждое утро охотится в парке. Туда пускают только порядочных людей, имеющих доступ во дворец, но сброд — ни-ни. На днях эти лохматые невежи напугали своими криками лошадь короля. Бородку поострее? Да, сэр, так принято по последней моде. Уж я-то знаю, я остриг многих придворных: одного камердинера, двух пажей, смотрителя кухни, трех скороходов, двух егерей и почтенного шотландского кавалера, сэра Манко Мельгроулера.

— Вероятно, Мэлегроутера, — проговорил Найджел, ухитрившись с бесконечным трудом втиснуться со своей поправкой между двумя фразами цирюльника.

— Да, сэр, точно так, как вы изволили сказать — Мелькроудера: трудные имена у этих шотландцев, англичанину никак их не произнести. Красивый мужчина сэр Манко; может быть, вы знаете его? Если бы только не отсутствие пальцев, хромота и длинный подбородок… Представьте себе, сэр, на его бритье у меня уходит ровно на одну минуту двенадцать секунд больше, чем на любой другой подбородок в Гринвиче. И все-таки он очень видный мужчина; приятный, в высшей степени приятный джентльмен, сэр, и доброжелательный; правда, он так глух, что не слышит, когда о других говорят хорошее, и так умен, что не верит этому, если и слышит. И все же он всегда в прекрасном настроении, кроме тех случаев, когда говорят слишком тихо или когда дернешь его нечаянно за волосок. Я оцарапал вас, сэр? Мы это сию минуту исправим капелькой вяжущего раствора моего приготовления — вернее, моей жены, сэр. Она сама его приготовляет. Одна капелька раствора, сэр, и кусочек черной тафты, ровно такой величины, чтобы на нем уместилась блоха. Могу сказать, сэр, ваша наружность от этого только выиграет. На днях я посадил такую мушку принцу и герцогу. И если поверите мне, на мушки для придворных уже изрезано семнадцать и три четверти ярда черной тафты.