Приключения Перигрина Пикля

Смоллет Тобайас Джордж

Находясь здесь и убедившись в неумолимости своих кредиторов и в полной своей беспомощности, он обратился к тому самому человеку, которого столь злобно преследовал; он поведал о своем плачевном положении в самых жалостливых выражениях и униженно просил его прийти ему на помощь. Беда, которая стряслась с этим мошенником, обезоружила мистера М. и даже пробудила в нем сострадание. Ничего не ответив на его просьбу, он вступился за него перед его кредиторами, и, когда главный кредитор отказался выпустить негодяя из тюрьмы без поручительства, неутомимый благотворитель выдал совместно с заключенным обязательство на двести сорок фунтов, благодаря чему последний получил свободу.

Но, едва выйдя из тюрьмы, он придумал вместе с Г-ст-и и другими новые уловки вытянуть деньги у своего благодетеля и любым

способом разорить его и лишить свободы; для этой цели не пренебрегали никакими средствами, вплоть до лжесвидетельства. Все же самым необычайным следует признать то обстоятельство, что это презренное чудовище, достав надлежащую сумму для уплаты долга, раздобыло судебный приказ о взыскании денег с М. на основании его поручительства и с теми же христианскими намерениями приобрело другие его долговые обязательства. Но до сей поры благодаря удивительной проницательности и непоколебимой решительности мистер М. опрокидывал все их гнусные планы, из коих иные обращались против самих же зачинщиков. В настоящее время, когда одни полагают, а другие утверждают, будто М. утратил присутствие духа под влиянием обстоятельств, он продолжает задуманное им дело с полным спокойствием и неустрашимостью, измышляя способы и средства, которые в один прекрасный день сокрушат его врагов и вызовут удивление рода человеческого».

Перигрин, поблагодарив священника за любезное сообщение, подивился, что люди не обращают внимания на столь важное дело и в результате такого бесчеловечного равнодушия этот молодой джентльмен, мистер Э., лишен благодетельной поддержки общества, главной целью которого является защищать права, заглаживать обиды и способствовать счастью людей.

Что же касается поведения мистера М., заявил он, то оно столь удивительно и романтично, что, хотя бы из любопытства, он не может не желать знакомства с ним, если бы даже отсутствовали другие поводы. Но его отнюдь не удивляет та неблагодарность, какою отплатил за его великодушие Х-н и другие, которым М. оказал услугу, ибо он, Перигрин, крепко убежден в истине того, что заключается в следующих строках знаменитого итальянского писателя: «Li beneficii, che per la loro grandezza non puonno esser guiderdonati, con la scelerata moneta dell'ingratitudine, sono pagati» [85] .

85

За благодеяния, которые столь велики, что не могут быть оплачены, расплачиваются преступной монетой неблагодарности (итал.).

«— Судьба этого молодого джентльмена, — продолжал Перигрин, — весьма сходна с участью испанского вельможи, о которой рассказал мне в Париже один из его близких друзей. Графиня д'Альварец умерла вскоре после родов, оставив сына, а муж пережил ее только на три года; ребенок остался единственным наследником имущества и титула, и опекуном его был дядя, человек небогатый, имевший много детей. Этот бесчеловечный родственник, домогаясь богатства опекаемого ребенка, задумал погубить беззащитного сироту и поручил исполнение плана своему лакею, который попытался нанять убийцу, посулив ему большое вознаграждение. Преступник нанес мальчику три удара ножом в шею, но так как он был неопытен в такого рода злодеяниях, то его рука дрогнула, и цели он не достиг; когда же, мучимый угрызениями совести, он увидел, что раны не смертельны, он отнес несчастную жертву к хирургу, который их залечил. Однако, не желая терять вознаграждение, наемный убийца убедил опекуна, что поручение выполнено. Вместо мальчика зарыли при свидетелях в землю большой сверток, напоминающий своим видом труп ребенка; и дядя беспрепятственно вступил в наследование имуществом и титулом. Мальчик, которому было лет шесть, выздоровел после полученных ран и был передан купцу, отплывавшему в Турцию, которому вручили также небольшую сумму денег и сообщили, что ребенок — незаконнорожденный сын знатной особы и что по семейным обстоятельствам необходимо скрыть его появление на свет.

Пока несчастный сирота, отданный в рабство, влачил тяжелую жизнь, все дети узурпатора умерли один за другим;

а он сам, опасно заболев, приписал свои несчастья справедливому суду божию и поделился своими предположениями с лакеем, участвовавшим в злодейском покушении на жизнь ребенка. Чтобы облегчить угрызения совести хозяина и успокоить его, лакей сообщил ему о судьбе ребенка и выразил уверенность в том, что можно будет его разыскать, если приложить должное усердие и не останавливаться перед затратой денег. Так как несчастный ребенок был единственной надеждой рода Альварец, дядя немедленно отдал распоряжение о самых тщательных поисках, в результате которых узнал, что сирота был продан турку, а тот перепродал его английскому купцу, доставившему мальчика в Лондон.

Немедленно был послан в Лондон нарочный, убедившийся, что несчастного изгнанника, в благодарность за его верную службу, отдали в учение к французскому цирюльнику; обучившись ремеслу, он поступил на службу к графу де Галла, бывшему в то время императорским послом в Лондоне. От этого аристократа он перешел к графу д'Оберсторфу, женился на камеристке графини и поехал в Богемию, где занялся хирургией.

Пока шли все эти поиски, протекло несколько лет. Дядя изгнанника, преданный австрийскому дому, жил в Барселоне, где находился и отец императрицы, и ссудил принцу значительную сумму денег для успеха его дела. Когда же принц собрался вернуться в Германию, старый граф, предвидя близкую кончину, послал своего духовника к его величеству с оповещением о своем злодеянии и о судьбе племянника, испрашивая прощения и разрешения признать сироту наследником всех его титулов и имущества, которые он незаконно захватил.

Его величество пообещал старику дать свое согласие и приказал духовнику приехать в Вену немедленно после смерти графа, посулив помощь в поисках обиженного наследника. Священник повиновался этому приказу. Он раздобыл сведения о родинках на теле молодого графа, известных его кормилице и женщинам, на попечении которых он находился в детстве. По распоряжению императора ему назначили помощника — джентльмена, с которым он и отправился в Богемию, где вскоре нашел наследника, переменившего профессию хирурга на должность мажордома в доме одной знатной особы.

Тот был немало удивлен, когда посланцы императора стали подробно расспрашивать о его жизни. Он поведал им, что решительно ничего не знал о своем происхождении, хотя ему говорили в Турции, будто он незаконный сын испанского гранда; затем он подробно рассказал о всех своих странствиях. Убедившись в соответствии его рассказа с теми сведениями, которые были получены раньше, священник удостоверился в наличии родинок на его теле и шрамов от ран, нанесенных ему в детстве, без промедления поздравил его с титулом графа д'Альвареца, гранда Испании, и поведал ему о таинственной его судьбе.

Это сообщение поразило его и исполнило радости, чего нельзя было сказать о его жене, опасавшейся, что ее покинет столь знатный муж; но он немедленно рассеял ее опасения, уверив в том, что она впредь будет делить с ним богатство, как раньше делила его невзгоды. Он тотчас же отправился в Вену получить признание у императора, удостоившего его весьма любезным приемом и обещавшего позаботиться о том, чтобы он мог спокойно пользоваться родовым титулом и имуществом; вместе с тем император признал себя его должником на сумму в четыреста тысяч флоринов, полученных им от дяди графа. Тут граф бросился к ногам своего августейшего покровителя, благодарил его за доброту и просил разрешения поселиться во владениях его императорского величества.

Эта просьба была немедленно удовлетворена; ему разрешили купить землю стоимостью в вышеуказанную сумму в любой части наследственных владений австрийского дома, и он выбрал округ Ратибор в Силезии, где, по всей вероятности, и ныне здравствует».

Закончив свое повествование, Перигрин заметил, что мистер М. сунул что-то в руку молодого человека, с которым беседовал в другом конце комнаты, и поднялся из-за стола, собираясь уйти. Перигрин тотчас же уразумел смысл этой передачи и жаждал познакомиться с таким замечательным и простодушным благотворителем; но сознание собственного своего положения помешало ему сделать для этого первый шаг, который мог быть истолкован как дерзкий и самонадеянный.