Приключения Перигрина Пикля
Шрифт:
Все это возымело благодатное действие на Перигрина, который обладал столь странным характером, что, по мере того как несчастья сыпались на него, он становился все более надменным и непреклонным. Вместо того чтобы принять поддержку Хэтчуея, который все еще появлялся у ворот, горя желанием прийти к нему на помощь, он предпочел отказаться от всех удобств и заложил одежду одному ирландцу-ростовщику во Флите, чтобы на полученные деньги достать вещи, без которых решительно нельзя было обойтись. Постепенно все эти несчастья вызвали в нем озлобление против рода людского, а его сердцу стали столь чужды земные радости, что он уже не заботился о том, скоро ли оборвется его плачевное существование.
Хотя перед его взором неустанно мелькали картины, свидетельствующие о превратности судьбы, он никак не мог помириться с мыслью о том, чтобы жить, подобно своим товарищам по несчастью, в нищете и унижении. Если он отказался принять помощь от своих близких друзей, многим ему обязанных, то тем менее можно было думать, что он согласится принять такого рода услугу от кого-нибудь из заключенных, с которыми он познакомился. Больше чем когда-либо он остерегался быть кому-нибудь обязанным. Теперь он избегал своих прежних приятелей, чтобы не страдать от их дружеских предложений. Вообразив, будто священник пытается разузнать, есть ли у него деньги, он отказался поговорить об этом предмете и в конце концов ото всех уединился.
Глава CI
Пока он томился в этих тяжелых условиях, питая отвращение ко всему миру и к себе самому, в город прибыл капитан Гантлит, чтобы исхлопотать производство в следующий чин. Согласно горячему желанию своей жены, он решил разыскать Перигрина и примириться с ним даже в том случае, если придется принести извинения. Но он не мог получить о Перигрине никаких сведений там, куда его направили; полагая, что наш герой уехал в деревню, Гантлит занялся устройством своих дел, намереваясь возобновить поиски, когда покончит со всеми хлопотами. Он сообщил о своих притязаниях патрону, который, по его предположению, добыл ему чин капитана, за что в свое время получил ценный подарок; и теперь он льстил себя надеждой добиться цели тем же путем.
Меж тем он познакомился с одним из клерков военного ведомства; помощь этого клерка, как ему сообщили, была необходима для успеха его дела. Беседуя с этим джентльменом о своих чаяниях, он узнал, что знатная особа, которая якобы ему покровительствовала, является отнюдь не влиятельной и ничем не может помочь в его продвижении. Вместе с этим новый знакомый выразил удивление, почему капитан Гантлит не прибегнет к поддержке благородного пэра, чьему вмешательству он обязан своим последним назначением.
За этим замечанием последовало объяснение, из которого Гантлит к своему великому удивлению узнал о том, что он все время ошибался касательно своего патрона; однако он не мог угадать причину, заставившую его лордство, с которым он был незнаком, выступить в его пользу. Как бы там ни было, он счел своим долгом принести ему благодарность, а потому на следующее же утро он отправился к нему на дом, где его приняли весьма любезно и сообщили, что своим последним производством он обязан мистеру Пиклю.
Трудно описать волнение, раскаяние и чувство благодарности, охватившие Гантлита, когда тайна обнаружилась. Всплеснув руками, он с жаром воскликнул:
— Боже мой! А я так долго враждовал со своим благодетелем! Я хотел с ним помириться во что бы то ни стало еще в ту пору, когда не знал, сколь многим ему обязан, но теперь у меня не будет ни минуты покоя, пока я не выражу ему своих чувств, вызванных его самоотверженной дружбой. Я предполагаю, на основании милости, оказанной мне по его ходатайству, что ваше лордство хорошо знает мистера Пикля. И я буду счастлив, если вы мне скажете, где он находится теперь, потому что человек, с которым он когда-то жил, не мог сообщить мне о том, куда он переехал.
Вельможа, тронутый благородным самоотречением Перигрина и мягкосердечием его друга, посочувствовал горю нашего героя, сообщив Гантлиту, что тот уже давно тронулся рассудком после своего разорения, что кредиторы бросили его во Флитскую тюрьму, но жив ли он, или смерть уже избавила его от всех несчастий, его лордство не знает, ибо никогда о нем не справлялся.
Едва услыхав об этом, Годфри, вне себя от огорчения и нетерпения, попросил разрешения немедленно удалиться; затем, покинув его лордство, он снова вскочил в наемную карету и приказал везти себя прямо во Флит. Когда карета проезжала мимо рынка, он, к крайнему своему удивлению, увидел Хэтчуея и Пайпса, которые приценивались к цветной капусте у зеленного ларька; головы того и другого облекали шерстяные ночные колпаки, наполовину прикрытые шляпой, а в зубах торчали короткие трубки. Годфри очень обрадовался, увидев моряков, так как счел это счастливым предзнаменованием того, что найдет друга, и, остановив карету, окликнул лейтенанта по имени. Джек в ответ на оклик оглянулся и, узнав старого знакомого, проворно подбежал к карете. Сердечно пожимая ему руку, он сказал:
— Тысяча чертей! Как я рад, что ты очутился здесь! Теперь нам удастся выровнять судно и перевести на другой галс. Что касается до меня, то было время, когда много кораблей пыталось идти вместе со мной — на пути дружбы, хочу я сказать, и я всегда умел во время от них ускользнуть. Но этот своевольный мальчишка не повинуется ни шкотам, ни рулю и, насколько я могу судить, пойдет ко дну там, где отдал якорь.
Гантлит, поняв далеко не все, немедленно вышел из кареты и, отправившись с лейтенантом на его квартиру, узнал обо всем, что произошло между Хэтчуеем и Пиклем. В свою очередь и он сообщил Джеку об открытии, касавшемся его назначения, в ответ на что лейтенант не выразил удивления, но сказал, вытащив трубку изо рта:
— Что и говорить, капитан, не в первый раз он вам услужил! Те деньги, которые вы получили от коммодора якобы в уплату старого долга, — ведь это только уловка, придуманная Пиклем для вашей пользы; но он скорее предпочтет носиться по волнам без парусов и снастей и без съестных припасов на борту, чем принять помощь от кого бы то ни было.
Годфри был не только изумлен, но и опечален этим сообщением, которое оскорбляло его гордость и побуждало расплатиться с тем, кому он был столь обязан. Он полюбопытствовал узнать о положении заключенного и, услышав в ответ, что тот болен и безучастно относится к отсутствию насущных жизненных удобств, оставаясь глухим к предложениям помощи, он крайне встревожился, так как начал опасаться, что и он также будет бессилен помочь Перигрину в беде благодаря его упрямству и гордыне. Тем не менее он порешил не останавливаться ни перед чем, что может преодолеть столь гибельное предубеждение. Когда он приехал в тюрьму, ему указали камеру несчастного арестанта; он постучался и отшатнулся с ужасом, когда дверь открылась.
Фигура, представшая его взору, казалась лишь тенью его друга, некогда счастливого, но ныне столь изменившегося, что почти невозможно было его узнать. Цветущий, веселый, оживленный, пылкий юноша превратился в бледный, унылый, худой и жалкий призрак с ввалившимися глазами, свидетельствующими о нужде, болезни и отчаянии. Однако эти глаза, в которых светилась какая-то жестокость, мрачно блеснули и он молча бросил на своего старого приятеля смущенный и неприязненный взгляд. Что касается Гантлита, то он не мог без душевного волнения видеть, как обошлась безжалостная судьба с человеком, к которому он питал самые горячие чувства дружбы, благодарности и уважения. Его волнение было слишком велико, чтобы излиться в словах, и слезы брызнули у него из глаз, прежде чем он успел что-нибудь сказать.