Приключения Перигрина Пикля
Шрифт:
Меж тем, лишившись игрушки, развлекавшей его в часы праздности, он нанял несколько шпионов и сам чуть ли не ежедневно посещал все общественные места с целью получить сведения о мистере Хорнбеке, с чьей женой он снова жаждал добиться свидания. В этом ожидании пребывал он добрых две недели, но вот, попав случайно в госпиталь инвалидов с одним джентльменом, недавно приехавшим из Англии, он, едва войдя в церковь, заметил эту леди в сопровождении ее супруга, которая, при виде нашего героя, побледнела и отвернулась, чтобы не поощрять никаких сношений между ними. Но молодой человек, которого не так легко было отпугнуть, подошел очень самоуверенно к своему дорожному спутнику и, взяв его за руку, выразил свое удовольствие по случаю неожиданной встречи, мягко попрекнув его за стремительный отъезд из Шантийи. Прежде чем Хорнбек успел что-нибудь ответить, он приблизился к его жене, к которой обратился с тем же приветствием, и, сопровождая слова красноречивыми взглядами, сообщил ей о крайнем своем огорчении, что она лишила его возможности засвидетельствовать ей почтение тотчас по прибытии в Париж, а затем, повернувшись к мужу, который считал нужным находиться поблизости во время этой беседы, пожелал узнать, куда он может явиться к нему с визитом, заметив при этом, что сам он живет L'Academie de Palefrenier.
Мистер Хорнбек, не принося никаких извинений за свое бегство в пути, поблагодарил мистера Пикля за его любезность очень холодно и неучтиво, сказав, что так как он намерен через день или два переехать на другую квартиру, то не будет иметь удовольствие встретиться с ним до той поры, покуда не устроится, после чего немедленно зайдет в академию и проводит его к себе домой.
Пикль, будучи осведомлен о чувствах ревнивого джентльмена, не особенно доверял его обещанию и поэтому сделал ряд попыток завести тайную беседу с его женой, но все его усилия оказались тщетными вследствие неусыпной бдительности ее стража, и он не получил никакой прямой выгоды от этой случайной встречи, кроме нежного рукопожатия в тот момент, когда помогал ей сесть в карету. Впрочем, он уже имел случай наблюдать ее изобретательность и составил себе представление о сердечной ее склонности, а посему лелеял слабую надежду преуспеть благодаря ее догадливости и не обманулся в своих ожиданиях, ибо на следующий же день явился в академию савояр и вручил ему такую записку:
«Либезный сер, имев удовольство встретиться с вами в оспотеле инволюдов, я беру на себя эту смелость вам собщить, што я проживаю в отеле де Ма Кон Дан ля ру Догузетон с двумя сто лбами у вород, и обои еще не стары, иде я буду у окна, если вы буде те так добры проти мимо в шест часов вечера, кода мистер Хорнбек уйдет в Кахфе де Конти. Ради господа Исуса штобы мой су брук об этом не уснал, и наче он отравит мне жизнь на свите. И это все, милеший сер, от вашей покорнеший слуки
Наш молодой джентльмен был в восторге, получив это изящное послание, адресованное «Мусье, мусье Пикулю, в Лякадемию Поля Френи», и не преминул явиться в назначенный час на зов, после чего леди, верная своему слову, поманила его наверх, и ему посчастливилось пройти незамеченным.
Когда миновал первый порыв взаимной их радости при встрече, она сообщила ему, что ее муж очень хмур и зол со времени происшествия в Шантийи, которое он до сих пор не может забыть; что он дал ей суровое предписание избегать всякого общения с Пиклем и даже пригрозил заключить ее на всю жизнь в монастырь, если она когда-нибудь обнаружит малейшее желание возобновить это знакомство; что ее держали взаперти в комнате со дня ее прибытия в Париж, не разрешая осматривать город или встречаться с кем бы то ни было кроме квартирной хозяйки, которая говорит на непонятном языке; в результате бодрость ей изменила и здоровье ее пострадало, после чего его уговорили дня два-три назад развлечь ее поездками, во время которых она осмотрела сады Люксембурга, Тюильри и Пале-Рояль, впрочем в те часы, когда там не было посетителей; и что на одной из таких прогулок ей посчастливилось встретиться с ним. Наконец, она намекнула ему, что, не желая выносить долее такое заточение в обществе человека, которого любить не может, она готова бежать от него немедленно и искать защиты у своего любовника.
Хотя такое заявление могло показаться опрометчивым и безрассудным, молодой джентльмен был столь галантен, что не хотел препятствовать намерениям леди, и слишком ослеплен своею страстью, чтобы предвидеть последствия столь рискованного шага. Посему он не колеблясь, согласился на это предложение, и так как путь был свободен, они вышли на улицу, где Перигрин нанял фиакр и приказал кучеру везти их в таверну. Но, зная, что не в его власти спрятать ее от лейтенанта полиции, если она останется в стенах Парижа, он воспользовался наемной каретой и в тот же вечер доставил ее в Вильжюиф, примерно лигах в четырех от города, где провел с ней ночь и, поместив ее в приличный пансион и условившись относительно дальнейших своих посещений, вернулся на следующий день домой.
В то время как он наслаждался своим успехом, муж ее претерпевал адские муки. Когда он вернулся из кофейни и узнал, что его жена сбежала, не будучи замечена никем в семье, он начал бесноваться от злобы и ревности и в пылу гнева обвинил квартирную хозяйку в пособничестве побегу, грозил пожаловаться на нее комиссару. Женщина не понимала, каким образом миссис Хорнбек, которая не знала французского языка и не встречалась ни с кем, могла ускользнуть от бдительности супруга и найти пристанище в городе, где у нее не было знакомых. Вот почему она стала подозревать своего жильца в том, что он только притворяется потрясенным, с целью скрыть свои собственные деяния, направленные против жены, которая, быть может, пала жертвой его ревнивого нрава. Она избавила его от труда привести угрозу в исполнение и, недолго думая, отправилась к комиссару и рассказала все, что знала касательно этого таинственного дела, сообщив кое-что и о нраве Хорнбека, который она назвала чрезвычайно сварливым и придирчивым.
Покуда она, таким образом, предупреждала намерения истца, показание ее было прервано появлением самого заинтересованного лица, изложившего свою жалобу с непритворным волнением, гневом и нетерпением, вследствие чего комиссар легко мог убедиться в том, что он не имеет никакого отношения к исчезновению своей жены, и направил его к лейтенанту полиции, в чьи обязанности входит расследование такого рода происшествий. Сей джентльмен, надзиравший за порядком в Париже, выслушав рассказ о несчастье Хорнбека, спросил, не подозревает ли он кого-нибудь в обольщении супруги, а когда тот назвал Перигрина как заподозренное им лицо, подписал приказ и дал отряд солдат, чтобы отыскать и вернуть беглянку.
Супруг повел их прямо в академию, где проживал наш герой, и, обыскав, к великому изумлению мистера Джолтера, весь дом, не нашел ни жены, ни предполагаемого похитителя, после чего посетил вместе с солдатами все общественные места в пригороде; осмотрев их также без всякого успеха, он вернулся к комиссару в полном отчаянии и получил от него обещание произвести основательные поиски и через три дня доставить сведения о миссис Хорнбек, если только она жива и находится в стенах Парижа.
Наш искатель приключений, предвидевший всю эту суматоху, нисколько не удивился, когда гувернер рассказал ему о случившемся и заклинал его вернуть женщину законному владельцу, присовокупив патетические рассуждения об ужасном грехе прелюбодеяния, об отчаянии злополучного супруга и опасности навлечь гнев правительственного суда, который, после подачи жалобы, несомненно примет сторону пострадавшего. Перигрин отрицал с превеликим бесстыдством какое бы то ни было участие в этом деле, притворно негодовал на поведение Хорнбека, которого грозил наказать за гнусное подозрение, и выразил свое неудовольствие по поводу легковерия Джолтера, казалось сомневавшегося в правдивости его клятв.
Несмотря на такую самоуверенность, Джолтер не мог поверить его искренности и, навестив безутешного мужа, попросил, чтобы тот, ради чести родины, а также ради собственной репутации, прервал сношения с лейтенантом полиции и обратился к британскому послу, который, с помощью дружеских увещаний, несомненно убедит мистера Пикля поступить по справедливости, если тот действительно является виновником нанесенного бесчестия. Гувернер преподал этот совет с таким сочувствием и заботливостью, обещая содействовать ему всеми силами, что Хорнбек согласился на его предложение, сообщил о своем намерении комиссару, одобрившему такое решение как самую пристойную и желательную меру, и затем явился с визитом к его превосходительству, который охотно взял на себя защиту его интересов и, послав в тот же вечер за молодым джентльменом, прочел ему наедине такое нравоучение, что добился полного признания. Он отнюдь не докучал ему кислыми и высокомерными сентенциями или суровыми упреками, ибо у него хватило ума понять, что натура Перигрина нечувствительна к такой атаке; но он прежде всего посмеялся над его склонностью к любовным интригам, затем юмористически изобразил отчаяние бедного рогоносца, который, по его мнению, понес заслуженное наказание за нелепое свое поведение, и, наконец, предположив, что Пиклю нетрудно будет расстаться с его добычей, в особенности после того как она уже находилась некоторое время в его владении, он доказал необходимость и целесообразность вернуть ее не только из внимания к репутации его собственной и его соотечественников, но и ради его спокойствия, каковое в скором времени весьма пострадает от такой обузы, которая, по всей вероятности, принесет ему тысячу неприятностей и разочарований. Кроме того, посол заявил Перигрину, что, по приказу лейтенанта полиции, он уже окружен шпионами, которые будут следить за каждым его шагом и не замедлят обнаружить убежище, где он скрыл свою добычу.
Эти доводы и искренний дружеский тон, каким они были высказаны, а главным образом последнее соображение побудили молодого джентльмена признаться во всем послу и обещать, что он последует его указаниям при условии, если леди не пострадает в результате поступка, ею совершенного, но будет принята своим супругом с должным уважением и любовью. Получив согласие на это требование, он взялся доставить ее через сорок восемь часов и, тотчас наняв карету, поехал туда, где она проживала, и провел там ровно сутки, доказывая ей невозможность наслаждаться по-прежнему обществом друг друга. Затем, вернувшись в Париж, он сдал ее на руки посла, который, заявив ей, что она может рассчитывать на его дружбу и защиту в том случае, если ревнивый нрав мистера Хорнбека будет причинять ей огорчения, отдал ее законному господину, коему посоветовал избавить ее от тех стеснений, которые, по всей вероятности, послужили причиной ее бегства, и постараться снискать ее любовь нежным и почтительным обращением.