Приключения порученца, или Тайна завещания Петра Великого
Шрифт:
На этом текст обрывался, кому отдать было замарано, была видна только буква «А.
Не оглядываясь боле, Екатерина и Меньшиков вышли из опочивальни в залу. Шум в зале затих, все напряжённо вглядывались в лица Меньшикова и Екатерины. Только барабаны во дворе неистово били, да слышались крики гвардейцев– Да Здравствует Император Пётр Алексеевич! Да Здравствует Императрица Екатерина Алексеевна!
Меньшиков торжествующе размахивал листком бумаги и громогласно, в полной тишине залы проговорил.
– Государь наш, Пётр Алексеевич, написал завещание! Вот оно! Но дописть
В зале раздался ропот со стороны сторонников Петра Алексеевича – внука.
– Так имени-то нету, значит завещание-то не действительно – Это голос Ягужинского…
Тут неожиданно вперёд выступил протоиерей Федос и визгливым своим голосом прокричал.
– Так и не нужно никакого завещания! Император его уже изделал, когда Императрицею и соправительницею своею назначил любезную супругу свою, Екатерину Алексеевну!
И тотчас припал на колени и стал неистово целовать руку Екатерины. Гвардейцы, что стояли в конце залы, завопили, что было силы.
– Да здравствует Императрица и Повелительница наша, Матушка Екатерина, Алексеевна!
Вся зала медленно стала подходить к Екатерине и целовать ей руку. Меньшиков торжествующим взглядом победителя оглядел залу и грозно взглянул на сторонников Петра-внука. Их стало значительно меньше. Из шеренги гвардейцев раздавались выкрики.
– Целуйте Матушке руку, с-суки, а то всем шеи посворачиваем!
Наконец вся зала в едином порыве двинулась к Екатерине, для целования. Во дворе прекратился бой барабанов и раздались громогласные приветствия новой Повелительнице Екатерине Алексеевне! Это был триумф Меньшикова. Отныне Государством будет управлять Катька. Катька – солдатская подстилка – под его неусыпным надзором! Начиналась новая эра в Государстве Российском! Новое Смутное Время!
28 января Император умирал. По заключению врачей, его разбил апоклептический удар, парализовавший всю правую половину. Он потерял дар речи, только смутно что-то мычал, что-то пытаясь сказать, но его уже никто не слушал. Макаров три дни пролежал в постели, его рвало, поносило, но он оклемался, и через неделю был уже на службе. Утром Екатерина зашла к умирающему супругу. Тот лежал в ничтожном бессилии и с ненавистью смотрел на бывшую свою любовь. Марфа с жалостью и, одновременно жестоко, оглядывала этого, некогда могучего, и непобедимого её Петрушу, Петеньку.
– Ну что, любовь моя, отлились тебе мои слёзоньки? Ирод ты рода человеческого, Калигула проклятый, Нерон кровожадный, деспот! Ты голову Монса помнишь? А сыночка свого, Алексея Петровича? Кстати, а ты и не знал? Любовником он был моим. Нежная душа, а ёбся получше твого. А Машку Кантимиршу помнишь? А всех полюбовниц своих, помнишь! Гореть тебе в аду, анчихрист кровавый!
Она подошла близко, взяла в руки атласную подушку. Пётр смотрел на неё яростным и звериным своим взглядом. Она не выдержала, бросила подушку и в слезах выбежала прочь. На выходе её встретил Толстой.
– Ну что, Государыня, как Государь? Исполнила ли ты свой долг?
– Ой Пётр Андреич, не смогла я, сомлела, боязно мне, да и греха на душу боюсь взять…
Толстой в сердцах махнул рукой, отвернулся, увидал Синельника и подозвал его к себе.
– Алексей Кириллович, брат, пойди и исполни волю господню. Это последнее, что я от тебя хочу, и всё, и оставим мы тебя в покое.
– «Вот он, настал мой час отмщения! – подумал Алёха и решительно вошёл в опочивальню.
Государь лежал недвижно с прикрытыми глазами.
Эпилог
Стража времени
Встретились они уже в конце февраля в Казани. Алексей с Рахелью и Ванечкой и Абрам Петрович. В суматохе Алексею и Абраму ничего не стоило бесследно исчезнуть из Петербурга, не до них было. По указанию Синельника Абрам сразу поехал в Казань, а Алексей заехал за Рахелью в Коломну и уже оттуда проследовал в Казань. В Казани случился у Рахели выкидыш. Она сильно переживала, плакала не хотела никуда ехать, просилась домой в Раздоры. Но Алексей утешал её и поддерживал, как мог.
– Душа моя, не отчаивайся и не убивайся, будут у нас с тобою ишо детки. Я ишо в силах, да и ты красавица и молодуха. Мы с тобою ишо таких богатырей сварганим, не убивайся, милая.
Абрам, видя, как преобразила любовь Алексея, искренне завидовал их семейному счастию и горевал, что сам не имеет такого.
К апрелю они уже были в Тобольске, а оттуда, дождавшись схода снегов и конца распутицы, вместях двинули в Селенгинск. Дорога была трудная и утомительная. Но Рахель мужественно переносила все невзгоды пути. Препятствий в дороге им нигде не чинили. В сумятице, которая наступила после смерти Петра и воцарения Императрицы, никто и не пытался их искать.
К осени они прибыли в Селенгинск, где и встретились с Рагузинским. Савва был несказанно рад их приезду. Прожили они в Селенгинске почти три года. У Рахели родилась дочь, которую нарекли Дарией. В 1728 году вернулись на родину.
В село Раздоры, Полтавской губернии
Отставному обер лейтенанту, губернскому советнику
Синельнику Алексею Кирилловичу
От сотоварища его Рагузинского Саввы (Лукича)
Писано 17 числа, октября 1730 году.
Дорогой друг мой Алексей Кириллович, Алёха. Рад тебя приветствовать и надеюсь, что ты жив и здоров, а тако жена находятся в порядке и очаровательная супруга твоя, Раиса Ефимовна, и деточки замечательные твои, Ванечка и Дашенька. Здоровы ли они, и всё ли у вас ладится. Я их от души обнимаю и крепко целую. К этому присоединяется и супруга моя, Елен.
По чести говоря, я был так рад увидеть, что ты, наконец, нашёл своё счастие в любви и семье. Глядя на вашу с Раисой любовь, завидуешь белой завистью, и сердце наполняется любовию, к вам обоим.