Приключения поручика гвардии
Шрифт:
– Полиглот вы наш, дорогой Андрей Петрович! Выручили! Ведь иначе нужно было бы нам нанимать и переводчика, а это и накладно, и, к тому же, лишняя обуза. Да и где его найдешь в этой глуши, когда русских-то здесь никогда и не видывали?
В поход экспедиция, как неизменно называл группу восхождения Григорий Иванович, вышла ранним утром, пока еще не наступила изнуряющая жара. Впереди, на юге, казалось бы, совсем рядом, возвышался конус Тенерифского пика, хотя на самом деле до его подножия было не менее двадцати верст.
Участники экспедиции в самом бодром настроении верхом на лошадях двигались за едущим впереди проводником. Но более всех радовались походу матросы, хоть на некоторое время оторванные от рутины корабельной жизни и догляду бдительных унтер-офицеров. Кроме того, будучи выходцами из крестьян, они не могли нарадоваться общению с лошадьми, ласково похлопывая по их шеям. А во время кратковременных остановок, когда нужно было поправить перекинутые через их спины тюки со спальными мешками, теплой одеждой, самой необходимой посудой и провизией, украдкой поглядывая на их благородия, баловали своих любимцев сухарями, предусмотрительно припасенными на шлюпе при содействии сердобольного баталера, того же, как и они сами, социального происхождения.
Хорошо знакомая проводнику тропа вилась вначале между, казалось, бесконечными плодовыми деревьями, а затем, по мере увеличения наклона местности, пошла уже лесом. Но не таким густым, как в средней полосе России, и без привычных елей, сосен, берез и дубов. Что и говорить – чужая сторона. Да и щебет птиц был не тот. Но особо выделялось пение канареек, желтыми шариками перелетавших с ветки на ветку. И хотя они уже давно были завезены в Европу и одомашнены для услаждения слуха привередливых хозяев, их количество в естественной среде обитания приятно удивляло.
Слева уже стали заметно возвышаться горы, увеличиваясь в размерах по мере продвижения экспедиции, а Тенерифский пик, бывший все еще впереди, угрожающе занимал уже большую часть неба. А тропа тем временем становилась все круче и круче.
Наконец по команде Григория Ивановича у ручейка с девственно-чистой водой был сделан привал, так как стало припекать, да и лошади заметно притомились. И теперь они, разнузданные, мирно паслись, поедая траву, гораздо более сочную, чем в долине. Андрюша с наслаждением улегся в тени большого дерева, пока матросы готовили нехитрую еду, а Григорий Иванович тем временем неутомимо рыскал по окрестностям стоянки, присматриваясь к растительности и с нескрываемым интересом рассматривая каких-то букашек в лупу, с которой так и не расставался. «Натуралист, он и есть натуралист», – снисходительно рассудил Андрюша сквозь набежавшую дрему.
Слегка подкрепившись, путешественники обмыли лица прохладной горной водой, наполнили ею фляжки и, оседлав лошадей, двинулись дальше. Через некоторое время, как-то сразу, лес кончился, и они выехали на прекрасные альпийские луга. Здесь дул слабый живительный ветерок, и, несмотря на то что солнце было почти над головой, было не так нестерпимо жарко.
Григорий Иванович то и дело соскакивал с лошади, собирая какие-то листочки-цветочки для гербария. На его обычно спокойном лице теперь уже блестели глаза азартного охотника. Еще бы! Здесь, в каких-то пятистах верстах от Северного тропика, оказаться в зоне растительности, характерной для не таких уж и высокогорных районов Средней Европы. Душа ученого чуть ли не пела от радости.
Когда же они подъехали к границе альпийских лугов и перед ними теперь высились только каменные громады, проводник неожиданно наотрез отказался ехать дальше. И не столько потому, что не знал далее тропы, сколько из-за табу для гуанчей подниматься к вершине этой горы, так как они оттуда живыми уже не вернутся. И Григорий Иванович с Андрюшей поняли, что переубедить его в своем решении невозможно. Матросы же, стоя в сторонке и слыша перебранку господ с проводником, только суеверно и истово крестились. Что же еще за напасть такая…
Было решено оставить несговорчивого проводника здесь, а самим, уже вчетвером, продолжить восхождение на вулкан. При этом гуанча предупредил, что будет ожидать их здесь только три дня, не считая сегодняшнего, а затем вернется домой, сообщив капитану об их гибели. Андрюшу аж передернуло, когда он представил себе лица Крузенштерна и Резанова при этом сообщении, но попытки продлить срок ожидания не увенчались успехом, так как проводник убежденно считал, что они вообще никогда не вернутся с этой проклятой его предками горы.
Это было очень существенным ограничением времени их пребывания на склонах вулкана, но в то же время, что делать? Ведь если они не уложатся в срок, отведенный проводником, то последствия этого будут самыми печальными. В общем, как ни крути, сами виноваты, что заранее не оговорили этот вопрос при найме проводника.
– Ну что же, Андрей Петрович, будем поспешать, – озабоченно подвел итог Григорий Иванович, и группа двинулась в дальнейший путь. Было видно, что это не вызвало особого энтузиазма у матросов, но привычка к дисциплине и, особо, уверенность их благородий в окончательном успехе экспедиции, несколько приободрили их.
Однако, по прошествии некоторого расстояния уклон стал столь крутым, что всадникам пришлось спешиться и вести лошадей на поводу. Остановки, чтобы перевести дух, становились все чаще, а солнце неумолимо клонилось к горизонту, и Григорий Иванович, учитывая практическое отсутствие сумерек в этих широтах, присматривал подходящее место для ночлега.
Кое-как поужинав и забравшись в спальный мешок, Андрюша, поеживаясь от прохладного воздуха, только и успел, что увидеть нависшие прямо над ним огромные, чуть ли ни с кулак, южные звезды, перед тем как буквально провалиться в глубокий сон смертельно уставшего человека.
Чуть только рассвело, Григорий Иванович бесцеремонно растолкал своих спутников. Дальше подниматься на гору, нависшую над ними, предстояло только им двоим. Матросы же с лошадьми останутся здесь, благо место для временной базы было выбрано весьма удачно.
Сейчас, ранним утром, на этой высоте было весьма прохладно, но как потом подниматься на эту крутизну в морских свитерах? Посоветовавшись, решили, пока будет возможно, идти в них, а затем снять и оставить на каком-нибудь видном месте, чтобы захватить при спуске.