Приключения поручика гвардии
Шрифт:
Григорий Иванович деликатно улыбнулся, а Андрюша не знал, что ему делать: то ли радоваться, то ли огорчаться.
А Николай Петрович уже серьезно подытожил:
– Этим делом займется наш генеральный консул по прибытии нашему в Бразилию. Я же для верности отпишу относительно вашего вопроса президенту Петербургской академии наук. А вам, господа, большое спасибо за содеянное вами благое дело во славу Отечества…
Во время вахт Фаддея Андрюша по-прежнему был на мостике. Его внимание уже давно привлекли летучие рыбы, изредка залетавшие на палубу, но по большей части на руслени. Матросы вахтенной смены тут же, ругаясь,
Однако по мере приближения к экватору летучие рыбы все чаще и чаще стали падать на палубу шлюпа. Душа Андрюши возмутилась такой расточительности природы, и после смены с вахты отыскал Григория Ивановича. Но его вопрос о летучих рыбах и, тем более, об их съедобности несколько озадачил натуралиста. Тем не менее он подробно поделился с Андрюшей своими знаниями о них.
– Летучие рыбы – теплолюбивые стайные пелагические рыбы, – начал он свои пояснения тоном заправского лектора.
– ???
– Пелагические – значит живущие в толще воды открытого моря, – извинился за свой академизм Григорий Иванович и продолжил: – Питаются они мелкими планктонными организмами, – и вопросительно взглянул на Андрюшу, но тот утвердительно кивнул, – а посему вполне пригодны для употребления в пищу. Обитают главным образом в тропических и субтропических водах Атлантического, Индийского и Тихого океанов. Однако они, в свою очередь, служат добычей многих хищных рыб, особенно тунцов различных видов, а в Атлантическом океане и бонитов, то есть макрелей. Значительно уступая хищникам в скорости, летучие рыбы при их нападении выпрыгивают из воды и парят над ней за счет грудных плавников, приспособленных к планирующему полету. При этом могут пролетать по воздуху более пятидесяти саженей и взлетать на высоту до пяти саженей, чего вполне хватает для попадания на палубу кораблей.
И только после этого поинтересовался, зачем же все это потребовалось Андрюше. Тот объяснил, что только за время вахты, то есть за четыре часа, на палубу падает до десятка летучих рыб размером до двух пядей каждая. И если их собирать в какую-нибудь емкость с забортной водой, то можно за сутки набрать количество, достаточное для приготовления отменного второго для всей кают-компании. Ведь это же свежая рыба, а не осточертевшая солонина!
У Григория Ивановича загорелись глаза, и Андрюша понял, что в его лице приобрел надежного союзника. Теперь только оставалось убедить Крузенштерна в принятии этой идеи.
Иван Федорович внимательно выслушал их и призадумался. Идея сама по себе была очень заманчивой, однако…
– Я что-то не припомню, чтобы моряки употребляли в пищу летучих рыб. Может быть, это связано с недостаточным их количеством. Ведь мне приходилось плавать в тропических водах на фрегатах, высота бортов которых почти в два раза больше, чем у шлюпа, и это было непреодолимым препятствием для летучих рыб. А на малых судах типа китобойных площадь палубы гораздо меньше.
Было очевидно, что ему очень не хочется попасть впросак. И он мучительно искал подходящее решение. Наконец Иван Федорович поднял глаза на собеседников.
– Сделаем так. Я прикажу собирать летучих рыб, а вы, Григорий Иванович, как ученый натуралист будете делать их замеры, взвешивания и так далее в научных целях. И если их количество окажется достаточным, то как отработанный научный материал передадим этих самых рыб на камбуз. Ведь, в самом деле, не пропадать же такому добру? – невинно улыбнулся капитан. – И еще одно непременное условие. Убедительно прошу вас, господа, чтобы эта маленькая тайна осталась только между нами.
И вот теперь матросы вахтенной смены усердно собирали летучих рыб в довольно большой брезентовый чан с морской водой, а Григорий Иванович не менее усердно замерял и взвешивал их, перекладывая в другой такой же чан и делая записи в тетради. Ну чем ни научный эксперимент?
Изредка подходил Андрюша, интересуясь результатами. Было, как всегда, безоблачно, дул устойчивый норд-ост, характерный для этих широт, волнение водной поверхности практически отсутствовало, и летучие рыбы с завидным постоянством шлепались на палубу. Все это обнадеживало. Однако для ужина рыб было еще маловато, поэтому решили «научный эксперимент» продолжить и на следующий день.
И вот к обеду на другой день натуралистом было «отработано» более пятидесяти рыб, и их торжественно отнесли на камбуз, где опытные коки разделали их и поджарили. А когда в кают-компанию внесли подносы с заманчиво подрумяненными жареными рыбами, восторгам не было предела. Все присутствующие дружно благодарили Григория Ивановича за успешный эксперимент и за пользу науки для мореходства, в то время как заговорщики обменивались многозначительными взглядами.
Но, к удивлению Андрюши, натуралист и на самом деле так заинтересовался этим экспериментом, что продолжил его и в дальнейшем, благодаря того за идею, давшую возможность написать научную статью о летучих рыбах, которую он собирался опубликовать после возвращения из плавания. Таким образом были убиты сразу два зайца, и почти регулярно через каждый день на стол кают-компании поступала только что «пойманная» свежая рыба.
По мере приближения к экватору моряков все больше охватывало возбуждение. Ведь его пересечение было не только чисто географическим событием. По установившейся во всех морских державах традиции моряк, пересекший экватор, приобщался к высшему морскому сообществу, что подтверждалось особым обрядом и выдачей соответствующей грамоты.
Руководил этим обрядом бог морей Нептун, на исполнение роли которого назначался моряк, уже ранее пересекавший экватор. Но в составе экспедиции были только два таких моряка: Иван Федорович Крузенштерн, капитан «Надежды», и Юрий Федорович Лисянский, капитан «Невы». Поэтому именно на них и выпала роль руководителей этого обряда на своих шлюпах.
На высоком троне восседал Нептун с длинной бородой из пакли, короной на голове и трезубцем в руке. Его окружала свита из морских чудищ и бойких помощников. Перед ним простиралась купель, сооруженная из запасного паруса на растяжках и окруженная моряками, которым предстояло пройти морское крещение. На мостике с секстаном в руках колдовал штурман.
И когда раздалось долгожданное: «Широта ноль!», Нептун ударил трезубцем о помост. Тотчас его помощники с визгом и улюлюканьем подхватили на руки камергера Резанова как старшего по чину и бухнули в купель с морской водой. Над шлюпом пронеслось торжествующее «ура!». Те же помощники Нептуна помогли камергеру выбраться из купели, и тот, оставляя потоки воды, стекавшие с его одежды, поднялся к трону. Здесь виночерпий поднес ему чарку, и Николай Петрович, перекрестясь, осушил ее. А Нептун торжественно вручил ему именную грамоту, официально подтверждающую приобщение его к избранным морского сообщества. И опять воздух содрогнулся от многоголосого «ура!».