Приключения Сэмюэля Пингля

Беляев Сергей Михайлович

О причинах скитаний позвольте умолчать. Но, как говорит индусская пословица, "для мудреца достаточно намека". Кстати, нет ли у вас в кармане хоть корки хлеба? За четыре дня я забыл его вкус... Нет? Ладно. Так вот, если у здорового, сильного человека в этом мире нет работы, то он способен заняться изучением змеиных привычек, лишь бы это дало ему возможность ежедневно иметь горячую пищу. А случилось это так. В прошлом году я таскал чемоданы каким-то геологам королевской экспедиции в Гималаях и там приметил, что эти проклятые джирры по ночам прячутся под кустами и тихо спят, как все мирные существа. В темноте они, оказывается, незлобивы, как овечжи, и совсем не

кусаются. Геологи уехали через Бомбей в королевство, а меня оставили бродить по улицам. Для безработного улицы всех городов одинаковы, и мне немало пришлось испытать. Я учился парикмахерскому искусству и практиковался на голове хозяина, пока случайно не отхватил ему четверть уха. Понятно, потом я целый день отлеживался на свалках за городом, выплевывая изо рта зубную крошку. Служил у торговца маслом и учился персидскому языку. Судьба вела со мной очень ехидную игру. Но зачем я вам все это рассказываю? Сытый голодного не разумеет. Что может понимать торговец керосином в аромате мускуса? Спасибо хоть за то, что вы не проломили мне голову у забора. А теперь зовите людей и заприте меня где-нибудь до утра. Только сначала покормите, а утром можете отправлять к судье. Что ж, неудача! Пошел глупец охотиться, а его самого подстрелили. Я устал от такой собачьей жизни. Лучше повеситься...

Невольно проникаясь сочувствием, я сказал этому мудрецу:

– Я верю тому, что вижу, а не тому, что слышу.. Покажите мне ваши фокусы.

Вандок, оказалось, не солгал. Действительно, привычки джирр он знал отлично. Злобные днем, они с заходом солнца делались добродушными и мирно спали. Вандок при мне шарил голыми руками в кустах и собирал злобных джирр, будто грибы, спокойно засовывая их в мешок, как новорожденных щенят. Да, каждый зарабатывает себе хлеб так, как его к тому принуждает судьба.

Брезентовый мешок Вандока наполнился, как тугая наволочка, набитая маисовой соломой.

– А теперь, любезный, вытряхивайте добычу на землю, - сухо сказал я Вандоку.
– Я прощаю вам доллар и прибавляю половину рупии.
– Я достал из кармана монету.
– Проваливайте отсюда с условием, что я вас больше никогда не увижу в парке.

– Ну нет, - усмехнулся Вандок.
– "Змеиный профессор" не разорится от нескольких пайс, которые он переплачивает мне на джиррах. А из вашего грошового жалования я не возьму ничего. Пока для меня не настанут лучшие времена, я буду лазать сюда...

Он произнес это скромно, почти застенчиво, и мне стало жаль парня.

Если я не трону его добычи, он завтра сам или через подставных мальчишек продаст профессору содержимое мешка, отправится в харчевню и поест впервые за четыре дня. Если же я подниму тревогу, ему не миновать тюрьмы.

Я был судьбой Вандока. Надо было решать задачу. Отпустить его? Но если этот дьявол будет продолжать свои визиты, мой хозяин начнет штрафовать меня за пропажу вверенного мне имущества.

– Вы не пожалеете, добрый человек, если еще когданибудь побеседуете со мной, - прервал мои размышления Вандок прежним печальным тоном.
– Честное слово, эти гады сейчас все мое пропитание. Позвольте мне не лишаться его. Право, для профессора тут ущерб невелик... Как только я устроюсь на работу, я прекращу это занятие.

В ту минуту я пережил очень много. Я с обостренной ясностью вспомнил, как сам страдал от голода, подобно атому бродяге. И я слабодушно сдался на просьбу хитроглазого проходимца.

– Оставляйте себе десяток джирр, - сказал я Вандоку, потушив фонарь. Торгуйте ими, и желаю вам приятного аппетита, когда вы завтра начнете кушать похлебку. Только уговор: не тревожьте

джирр чаще одного раза в неделю.

– Благодарю вас, - радостно забормотал Вандок, развязывая мешок.

Он быстро управился с джиррами. Было слышно, как шлепались о землю змеи, забрасываемые им на дальний газон.

– Было очень приятно возобновить старинное знакомство с вами, - уже более свободно сказал Вандок, взваливая отощавший мешок на спину.
– Я оставил себе восемь экземпляров. Этого мне пока хватит. Разрешите навестить парк в среду, а то в четверг начнется полнолуние.

– Проваливайте, - прошипел я, - можете являться и в полнолуние. По средам я буду спать с часу до двух ночи. Но вообще постарайтесь поскорее убраться из наших окрестностей навсегда.

– Как вы великодушны!
– промямлил Вандок и исчез.

Я слышал его быстрые шаги, легкий прыжок, и все стихло.

Безмолвная тропическая ночь сгустилась вокруг меня.

Но на душе у меня было смутно. Я жалел Вандока и был недоволен собой.

IV

– А не приходила вам мысль, мисс Лиз, что джирры поедаются какими-нибудь животными?
– спросил Мильройс ассистентку, когда я днем доложил ему о недостаче джирр.
– Все-таки мы еще очень мало знаем о поведении пресмыкающихся. Что думаете вы, Пингль?

– Следовало бы дать мне Ли в помощь, - ответил я.
– Вдвоем нам будет легче уследить, куда исчезают джирры.

– Вы недооцениваете свои способности, Пингль. Я уверен, что вы поймаете беглянок. Но не станем беспокоиться о пустяках. На днях сюда приезжает мой племянник доктор Рольс, и он уладит дело. А вы, Пингль, будьте добры, приготовьте раствор вот по этой формуле...

На лабораторном столе лежала записка. Я удивился, зачем профессору понадобилось записывать формулу: обычно я составлял растворы с его слов.

– И поторапливайтесь, Пингль, - строго сказал Мильройс.
– Обратившись к Лиз, работавшей тут же, он продолжал прерванный моим приходом разговор: - Вы будете, Лиз, совершенно очарованы моим племянником. Чрезвычайно талантливый человек. Несколько лет он прожил на Яве, написал книгу о насекомоядных растениях. Теперь надолго едет в Австралию изучать флору ее южного побережья. Он хочет воспользоваться некоторыми моими советами. Ведь я, кажется, неплохой организатор...

– О да!
– невольно вырвалось у меня.

Мильройс медленно повернул голову в мою сторону:

– Ах, Пингль, вы еще здесь? А я полагал, что раствор уже готов. Так вот, Лиз, мы воспользуемся коротким визитом Рольса и проверим тот опыт, о котором я вам говорил. А кстати и разберемся в джиррах. Он должен отлично знать. Ведь он...

Раствор как раз был к этому моменту готов.

– Исполнено, профессор, - сказал я.

Лиз с недовольством посмотрела на меня.

– Как вы меня испугали, Пингль!

– Благодарю вас, Пингль, - сказал профессор.
– Я сам профильтрую раствор.

Мне оставалось откланяться и покинуть лабораторию.

Через несколько дней как-то утром Ли сказал мне:

– Ночью приехал племянник профессора.

Мне очень хотелось посмотреть на гостя, но как раз в парке было много работы, и мне никак не удавалось увидать приезжего.

Дня через два Лиз приказала перенести несколько клеток на солнечную сторону, и я с китайцами трудился в поте лица. Перетаскивая клетку, я увидел через калитку незнакомого человека, разговаривавшего с Лиз на террасе дома. Человек сидел на перилах спиной ко мне, сильно жестикулировал и рассказывал, по-видимому, чтото очень смешное, потому что Лиз хохотала так, что ее смех доносился до меня.