Приключения Шерлока Холмса. Мой друг, убийца (сборник)
Шрифт:
– Напротив, – бесстрастно возразил Холмс. – Я не сомневаюсь, что найду мистера Госмера Эйнджела.
Мистер Уиндибенк вздрогнул, да так сильно, что даже выронил перчатки.
– Рад это слышать, – проговорил он.
– Понимаете, в чем дело, – сказал Холмс, – любая печатная машинка имеет индивидуальные особенности, точно так же, как почерк человека. Даже совершенно новые машинки чем-то да различаются. Некоторые буквы стираются сильнее остальных, другие сбиваются больше с одной стороны. Заметьте, мистер Уиндибенк, ваша печатная машинка дает небольшое пятнышко над буквой «е», а у ее «р» сбита палочка. Есть еще четырнадцать других особенностей, но эти две самые заметные.
– В нашей конторе на этой машинке печатается вся корреспонденция, так что нет ничего удивительного в том, что она немного износилась, – сказал наш посетитель, настороженно
– А теперь, мистер Уиндибенк, я покажу вам нечто действительно интересное, – продолжил Холмс. – Я думаю в ближайшее время написать еще одну небольшую монографию – о печатных машинках и об их изучении в сфере криминалистики. Некоторое время я занимался изучением этого вопроса. В моем распоряжении имеются четыре письма, которые приписываются исчезнувшему. Все они напечатаны на машинке. На каждом из этих писем над буквой «е» виднеется пятнышко, а у всех «р» отсутствует хвостик, но, если вы возьмете мое увеличительное стекло, то обнаружите на них и все остальные четырнадцать характерных особенностей, на которые я ссылался раньше.
Мистер Уиндибенк вскочил со стула и схватил цилиндр.
– Я не собираюсь тратить время на подобную болтовню, мистер Холмс, – в сердцах воскликнул он. – Если вы можете поймать этого человека – ловите. Когда поймаете, сообщите мне.
– Разумеется, – сказал Холмс, шагнул к двери и повернул в замочной скважине ключ. – Сообщаю, я уже поймал его!
– Что? Как? – вскричал он, бледнея на глазах и озираясь по сторонам, как крыса в крысоловке.
– Не стоит… Право же, не стоит, – мягко проговорил Холмс. – Вам не отвертеться, мистер Уиндибенк. Все слишком очевидно. Напрасно вы говорили, что мне не удастся решить такую простую задачу… Ну вот и хорошо! Садитесь, давайте поговорим.
Наш посетитель опустился на стул, лицо его было белым как мел, на лбу блеснули капельки пота.
– Это… это неподсудное дело, – пробормотал он.
– К сожалению, это так. Но, между нами, Уиндибенк, подобной жестокости, гнусности и подлости мне еще не приходилось встречать. Теперь я расскажу вам, как все было, а вы поправите меня, если я в чем-то ошибусь.
Мужчина поник, голова его низко склонилась на грудь. С видом совершенно раздавленного человека он лишь слегка качнул головой. Холмс, не вынимая рук из карманов, уселся в кресло, водрузил ноги на угол каминной решетки и начал говорить, обращаясь скорее к самому себе, чем к нам.
– Мужчина женится на женщине намного старше себя ради денег, – сказал он. – Кроме того, пока с ними живет дочь этой женщины, он с удовольствием пользуется и ее доходами. Для людей с их положением капитал дочери представляет собой лакомый кусок, и ему бы не хотелось его лишиться. Стоило попробовать сохранить его. Дочь – девушка добрая и относится к отчиму, в общем, с симпатией, но она мила, сердце ее жаждет любви, поэтому ясно, что при ее достоинствах и деньгах она недолго останется одинокой. Понятно, что брак падчерицы означает для отчима потерю ста фунтов годового дохода. Что делает отчим? Естественно, самое очевидное: старается не выпускать ее из дома и запрещает встречаться с молодыми людьми одного с ней возраста. Но скоро ему становится понятно, что так вечно продолжаться не может. Она начинает сопротивляться, заявляет о своих правах и наконец сообщает о своем твердом решении вопреки запрету пойти на какой-то бал. А что же ее хитроумный отчим? В голову ему приходит идея, которая делает больше чести его уму, нежели сердцу. Заручившись одобрением и поддержкой жены, он гримируется, прикрывает свои ясные глаза темными очками, приклеивает фальшивые усы и густые бакенбарды, голос превращает во вкрадчивый шепот и, помня о близорукости девушки, отправляется на тот самый бал под именем Госмера Эйнджела, где и знакомится с ней, тем самым ограждая ее от других мужчин.
– Сначала это была просто шутка, – прохрипел наш посетитель. – Мы не думали, что она так увлечется.
– Весьма в этом сомневаюсь. Но, как бы то ни было, юная леди действительно очень увлеклась. Полагая, что отчим находится во Франции, она не могла заподозрить обман. Конечно, ей польстило внимание джентльмена, тем более что мать ее всячески поддерживала. Потом мистер Эйнджел начинает искать встречи с ней, поскольку ясно, что именно так в действительности повел бы себя в данной ситуации любой мужчина. Они ходят на свидания, следует помолвка, необходимая лишь для того, чтобы сердце девушки уже
Пока Холмс говорил, наш посетитель успел прийти в себя, к нему вернулась самоуверенность. Он встал, на его бледном лице появилась холодная усмешка.
– Может быть, так, а может, и нет, мистер Холмс, – бросил он. – Но, если уж вы такой умник, вам должно быть известно, что сейчас вы нарушаете закон, а не я. Я не совершил никакого преступления, а вот вас за то, что вы заперли меня здесь, можно обвинить в нападении и незаконном лишении свободы.
– Вы правы, закон не может вас покарать, – сказал Холмс, отпирая и распахивая настежь дверь. – Но в этом мире еще не было человека, который заслуживал бы наказания больше, чем вы. Если бы у этой девушки был брат или друг, ему бы следовало взять хлыст и отстегать вас хорошенько. Клянусь Богом, – начал закипать он, видя ухмылку на лице наглеца, – это не входит в мои обязанности перед клиентом, но у меня под рукой как раз есть охотничья плеть, и я, пожалуй, воспользуюсь ею…
Он сделал два быстрых шага в сторону висевшего на стене кнута, но, прежде чем он успел снять его, с лестницы донеслась торопливая дробь шагов, хлопнула тяжелая дверь в прихожей, и мы увидели в окно, как мистер Джеймс Уиндибенк со всех ног несется по улице прочь от нашего дома.
– Видали храбреца? – засмеялся Холмс, снова усаживаясь в кресло. – А ведь он на этом не остановится. Постепенно этот мерзавец дойдет до настоящих преступлений и сделает что-нибудь такое, за что будет отправлен на виселицу. Да, это дело не было лишено определенного интереса.
– Если честно, я не совсем понимаю, как вы обо всем догадались, – признался я.
– Ну, с самого начала, конечно же, было понятно, что столь странное поведение мистера Госмера Эйнджела должно было иметь какое-то основание. Кроме того, очевидным было и то, что единственный человек, которому действительно выгодно его исчезновение, – отчим нашей клиентки. Тот факт, что эти двое мужчин никогда не встречались и появлялись по очереди, тоже много о чем говорил. Да и темные очки, и необычный голос вместе с пышными бакенбардами и усами наводили на мысль о гриме. Мои подозрения подтвердились, когда я увидел напечатанную на машинке подпись в письмах. Это могло означать только одно: его почерк был настолько ей знаком, что она узнала бы его даже по одному-двум словам. Как видите, все эти отдельно взятые факты вместе с множеством других наблюдений указывали в одном направлении.
– Но вам же нужно было как-то проверить свои выводы?
– Поняв, как обстоит дело, найти нужные доказательства было несложно. Я знаю, в какой организации работает этот человек. Я послал им его описание из газеты, устранив все, что могло быть частью маскировки – бакенбарды, очки, голос, – и попросил сообщить мне, работает ли у них коммивояжером такой человек. К тому времени я уже изучил особенности машинки, на которой были напечатаны письма. Я послал еще одно письмо, на этот раз самом'y интересующему меня человеку по его рабочему адресу, попросив встретиться. Как я и ожидал, его ответ был тоже напечатан на машинке, причем обладающей теми же мелкими, но характерными дефектами. Вместе с его ответом пришло и письмо от «Вестхауз и Марбэнк» на Фенчерч-стрит, в котором меня извещали, что данное описание полностью соответствует одному из их работников – Джеймсу Уиндибенку. Voil`a tout [7] !
7
Вот и все! (фр.)