Приключения Шерлока Холмса. Мой друг, убийца (сборник)
Шрифт:
– Подождите, пожалуйста, несколько минут в этой комнате, – сказал он и распахнул другую дверь.
Комната оказалась маленькой, просто обставленной, с круглым столом посередине, на котором в беспорядке лежало несколько немецких книг. Полковник Старк поставил лампу на фисгармонию у двери.
– Простите, я на секунду, – сказал он и ушел в темноту.
Я посмотрел книги на столе и, хотя немецкого не знаю, понял, что две из них – научные трактаты, остальные – сборники стихотворений. Потом я подошел к окну, надеясь рассмотреть окрестности, но оказалось, что снаружи оно закрыто тяжелыми дубовыми ставнями. Вообще в доме было удивительно тихо. Где-то в коридоре тикали старые часы, но больше не было слышно ни звука. У меня стало неспокойно на душе. Что это за немцы, чем они занимаются в этом странном, оторванном от всего мира доме? И где этот дом находится? Мне ведь было известно, что от Айфорда до него приблизительно десять миль езды. Но куда? На север? На юг? На восток или, может быть, на запад? Хотя в этом радиусе вокруг Айфорда расположен и Рединг, и другие крупные города, так что, возможно, место это не такое уж уединенное. Но все же полная тишина вокруг не оставляла сомнения, что мы находимся в сельской местности. Я походил по комнате, напевая что-то себе под нос, чтобы поднять настроение, ведь, в конце концов, я должен был заработать за эту ночь пятьдесят гиней.
И тут неожиданно, совершенно бесшумно дверь в комнату начала медленно открываться. За ней стояла та самая женщина. Желтый свет моей лампы озарил ее красивое и взволнованное лицо на фоне темного коридора. Однако, встретившись с ней глазами, я понял, что она не просто взволнована, а чем-то очень сильно напугана, и от этого меня самого обдало холодом. Она приложила дрожащий палец к губам – дала мне знак, чтобы я молчал – и тихонько произнесла несколько слов с заметным акцентом, косясь в темноту, как испуганная лошадь.
– Уходите, – прошептала она, как мне показалось, изо всех сил стараясь говорить спокойно. – Уходите. Нельзя здесь оставаться. Вам здесь нечего делать.
– Но, сударыня, – ответил я, – я еще не выполнил работы, ради которой приехал. Я не могу уйти, не осмотрев машину.
– Нельзя ждать, – не унималась она. – Идите через коридор, там никто не помешает.
Потом, видя, что я улыбаюсь и качаю головой, она отбросила сдержанность и шагнула в комнату, молитвенно сложив руки.
– Ради Бога! – зашептала она. – Бегите, пока не поздно!
Но я, по природе довольно упрямый, становлюсь еще упрямее, когда на пути к цели возникают какие-то преграды. Я подумал о пятидесяти гинеях, об утомительной поездке и о предстоящей ночной работе. Нет, я не мог просто так все бросить и сбежать, не выполнив заказа и не получив положенный гонорар. Может быть, эта женщина вообще не в себе. В общем, я решительно покачал головой, хоть, признаюсь честно, ее вид произвел на меня сильное впечатление, и твердо заявил, что намерен остаться. Она хотела еще что-то сказать, но в этот миг где-то наверху хлопнула дверь и послышались шаги – кто-то спускался по лестнице. На секунду женщина замерла, прислушиваясь, потом в отчаянии всплеснула руками и исчезла в темном коридоре так же внезапно и бесшумно, как появилась.
Через какое-то время в комнату вошли двое: полковник Лизандер Старк и толстый коротышка с пушистой седой бородой на двойном подбородке, который был представлен мне как мистер Фергюсон.
– Это мой секретарь и управляющий, – добавил полковник. – Кстати, уходя из этой комнаты, я, кажется, закрывал за собой дверь. Наверное, сквозняком приоткрыло.
– Нет-нет, это я ее приоткрыл, – сказал я. – Мне показалось, что в комнате душновато.
Полковник недоверчиво посмотрел на меня.
– Что ж, тогда давайте приступим к делу, – сказал он. – Мы с мистером Фергюсоном проведем вас к машине.
– Тогда мне, пожалуй, стоит надеть шляпу.
– О нет, машина в доме.
– Как?! Вы занимаетесь добычей отбеливающей глины в доме?
– Нет-нет! Мы ее здесь только спрессовываем. Но вы об этом не беспокойтесь. Нам нужно, чтобы вы просто осмотрели машину и сказали, что в ней сломалось.
Мы вместе стали подниматься. Первым шел полковник с лампой в руках, я и толстяк управляющий – за ним. Оказалось, что мы находимся в старинном доме с настоящим лабиринтом коридоров, проходов, узких винтовых лесенок и небольших низких дверей, пороги которых были стерты многими поколениями людей, живших здесь ранее. Наверху не было ни мебели, ни ковров. Со стен осыпалась штукатурка, кое-где из зеленых, гнойного вида пятен сочилась влага. Я изо всех сил пытался напустить на себя беззаботный вид, но из головы у меня не шло предупреждение женщины. Хоть я и пренебрег им, все же я внимательно следил за обоими спутниками. Фергюсон мне показался угрюмым и не склонным к разговору человеком, хотя по тем нескольким словам, которые он произнес, я, по крайней мере, понял, что он, как и я, англичанин.
Наконец полковник Лизандер Старк остановился у низкой двери и открыл ее ключом. За дверью оказалась квадратная комнатка, такая маленькая, что мы втроем вряд ли бы поместились в ней. Фергюсон остался снаружи, а мы с полковником вошли.
– Мы находимся внутри гидравлического пресса, – сказал полковник. – О том, что будет с нами, если его кто-нибудь сейчас включит, лучше не думать. Потолок в этой камере представляет собой рабочую плоскость, которая опускается и давит на металлический пол с силой, равной нескольким тоннам. За стенками расположены небольшие цилиндры, в которые под давлением поступает вода, передавая энергию и усиливая мощность. Впрочем, вам все это знакомо. Машина действует, но как-то неровно и как будто не в полную силу. Не могли бы вы осмотреть здесь все и показать нам, как это исправить?
Я взял у него из рук лампу и стал внимательно осматривать механизм. Действительно, машина была очень большая, просто гигантская, и могла создавать огромное давление. Когда я вышел из камеры и нажал на рычаги управления, по свистящему звуку я сразу понял, что где-то в боковых цилиндрах происходит небольшая утечка воды. Дальнейший осмотр показал, что одна из резиновых прокладок на головке бокового поршня дала усадку, из-за чего перестала плотно прилегать к трубке, по которой перемещалась. Это и было причиной падения мощности, о чем я и сказал своим заказчикам, которые внимательно меня выслушали и задали несколько вопросов технического характера о том, как эту неисправность устранить. После того как я им все объяснил, я вернулся в главную камеру, чтобы внимательнее осмотреть ее и удовлетворить свое любопытство. Я сразу понял, что история с отбеливающей глиной – выдумка. Бессмысленно было устанавливать здесь такую мощную машину для подобных целей. Стены камеры были деревянные, но пол представлял собой большую железную емкость. Повнимательнее присмотревшись, я увидел, что все ее стенки покрыты металлической накипью. Я наклонился и попытался соскоблить немного этой накипи, чтобы понять, что это такое, как вдруг услышал за спиной негромкое восклицание на немецком, обернулся и увидел мертвенно бледное лицо полковника. Он смотрел на меня.
– Что вы здесь делаете? – спросил он.
Признаться, я разозлился, когда понял, что этот человек своими россказнями провел меня, как мальчишку, поэтому довольно несдержанно сказал:
– Любовался вашей отбеливающей глиной. Если бы я знал истинное предназначение вашей машины, мне, возможно, было бы проще сделать правильное заключение.
Как только слова эти слетели с моих уст, я пожалел о своей несдержанности. Лицо полковника напряглось, в серых глазах вспыхнули недобрые огоньки.
– Что ж, хорошо, – произнес он, – вы это узнаете.
Он сделал шаг назад, с грохотом захлопнул маленькую дверь и повернул в замке ключ. Я бросился к двери, стал дергать ручку, но, как ни старался, как ни колотил в дверь руками и ногами, она даже не шелохнулась.
– Эй! – крикнул я. – Эй, полковник! Выпустите меня!
И тут в полной тишине я услышал звук, от которого душа у меня ушла в пятки. Лязгнули рычаги и засвистел протекающий цилиндр. Он запустил машину. Лампа все еще стояла на полу, там, где я ее поставил. В ее свете я увидел, что черный потолок начал опускаться вниз. Медленно, рывками, но, и я знал это как никто другой, с силой, которая через минуту расплющит меня в бесформенную массу. Я стал биться в дверь, пытался ногтями влезть в замочную скважину, умолял полковника выпустить меня, но неумолимый лязг рычагов заглушал мои крики. Потолок был уже в футе над моей головой, я поднял руку и ощутил гладкость многотонной металлической поверхности. Потом у меня в голове пронеслась мысль, что мучения, которыми будет сопровождаться моя смерть, зависят от того положения, в котором меня сожмет пресс. Если я лягу лицом вниз, вес придется на спину. Меня всего затрясло, когда я представил себе треск костей. А если лечь навзничь, хватит ли у меня духу смотреть на надвигающуюся черную тень? Когда в полный рост стоять я уже не мог, я увидел нечто такое, от чего в моем сердце затеплилась надежда.