Приключения в Красном море. Книга 2(Человек, который вышел из моря. Контрабандный рейс)
Шрифт:
Человек замирает под скалой в некотором удалении от моря и бодрствует ночи напролет, глядя, как волны медленно набегают на берег. Море с глухим ровным шумом бьется о голые скалы. Кто может заподозрить, что на этом пустынном острове притаился охотник, выслеживающий добычу? Медленно кружится небо. Луна восходит над звездным ковром, заливая бухту своим светом, и белый песок сверкает и переливается между черных базальтовых скал.
И вот темная масса, похожая на плоский камень, появляется из морской пены. Волны выносят черепаху на берег. Она высовывает голову из панциря, озирается по сторонам и, помогая себе плавниками, ползет к подножию песчаного холма, где море не сможет ее достать. Она медленно и бесшумно зарывается в горячий песок,
Это длится более часа. Наконец животное засыпает кладку песком и пятится к морю, стирая плавниками следы своего ночного визита. Тогда охотник внезапно выскакивает из своего укрытия и быстро переворачивает черепаху на спину. Обычно черепахи появляются в большом количестве, и нужно взять их врасплох, ибо, испугавшись, они способны довольно быстро уползти в море по покатому берегу.
Охотник собирает также яйца — ценный продукт, желток которого при соответствующей технической обработке затвердевает и бесконечно долго сохраняет свои пищевые свойства.
За два месяца охоты Юсуф набрал целый мешок панцирей, принадлежащих двадцати пойманным им черепахам. Мне кажется, что этот данакилец не похож на других своих сородичей: его речь исполнена благородства, а проницательные глаза одинокого странника словно созерцают нечто невидимое, недоступное глазам толпы.
Я иду вслед за ним в пещеру, которая служит ему приютом, где хранится все его богатство: мешок с панцирями, старое деревянное блюдо и несколько пустых жестянок из-под воды. Это довольно просторная пещера, куда едва проникает свет, и проходит несколько минут, прежде чем мои глаза осваиваются с темнотой. Вход завешен множеством белых выцветших тряпиц, болтающихся на камышинках, воткнутых в расщелины между камнями. В каждой тряпке, завязанной одним и тем же узлом, хранится душистый кусочек дерева. Это дары языческому божеству, не утратившему власти над душами данакильцев, несмотря на пророка Мухаммеда. В глубине виднеются кучки угольков на очаге из плоских камней, где сжигалась пахучая смола. Все охотники, побывавшие на острове, оставили здесь след тайного жертвоприношения. Эти древние примитивные обряды исполнены для меня неизъяснимого очарования, и я стараюсь не задеть убогих атрибутов, воплощающих такое могущество в глазах первобытного человека, бессильного перед природой.
Странный вид этого жилища, видимо, также поражал воображение одиноких охотников. Стены пещеры образованы звездчатыми кораллами причудливых форм, и там и сям зияют окаменелые ракушки. Эта скала была когда-то средоточием жизни. Я представляю, как полуголый охотник-данакилец, покинувший свою пирогу, созерцает здесь голубоватую струйку дыма, исходящего из безыскусной курильницы с ладаном. Повсюду ему мерещатся духи, внимающие его молитве. Страх проходит, он не чувствует себя одиноким. Я же, увы, способен узреть в этом храме лишь окаменелый остов навеки угасшей жизни, ибо я всего лишь дикарь, утративший чудесный дар озарять каждую тайну нимбом невидимого божества.
Юсуф поведал мне, что две недели назад, когда они с братом Мухаммедом выслеживали черепах, они услышали голоса с моря. Вскоре показались пловцы, которые добрались до берега их острова, видимо, сомалийцы, потерпевшие кораблекрушение.
Спаслось десять человек, а восемь их товарищей пропали без вести. Возможно, они были отнесены течением и не смогли добраться до острова.
Юсуф и его брат поделились с голодными пришельцами своими припасами, и на другое утро Мухаммед повез их в своей большой пироге на материк. Он рассчитывал вернуться не позднее следующего дня с водой и продовольствием, так как сомалийцы, хранившие деньги в поясах, обещали вознаградить братьев за гостеприимство.
Юсуф остался один с десятилитровым запасом воды.
Он надеялся прокормиться дарами моря и в крайнем
В тот же день, ловя рыбу среди скал во время отлива, он обнаружил труп в одной из впадин. Лицо его было изъедено, как это обычно случается с трупами, которых миновала акулья пасть. Мертвец был совершенно гол, если не считать уцелевшего на нем пояса. Раки и крабы копошились в зияющих ранах, пожирая гниющую плоть.
Юсуф вытащил труп на берег, чтобы предать его земле, как подобает верующему человеку. Он зарыл его в песок, положив головой в сторону могилы пророка. Он нашел в кожаном поясе десять золотых монет и бумажное месиво, в котором узнал банкноты банка Джибути. Усопший носил также на запястье тонкий алюминиевый браслет с биркой, на которой значились имя и номер.
Я понял, что это были дезертиры, возможно, те самые, что были пойманы на итальянской территории, за которыми должен был отправиться в Рахейту лейтенант Вуарон.
Я поделился с Юсуфом своими догадками. Он задумался, а затем попросил взять его на борт моего судна и высадить где-нибудь на данакильском побережье. То, что я ему рассказал, внушало ему серьезные опасения за судьбу брата, и он спешил отправиться на его поиски. Длительное отсутствие Мухаммеда означало, что с ним что-то стряслось. Возможно, сомалийцы выбросили своего спасителя, который являлся в то же время свидетелем, в море, опасаясь, что он проговорится и выдаст их. Дезертиры знали, что за их поимку обещана премия, и, видимо, решили рассчитаться со своим благодетелем и одновременно удержать его от искушения, отправив прямиком в рай.
Я беру Юсуфа на борт с его нехитрой поклажей и через несколько часов причаливаю к берегу северной бухты Сиана. Мы сразу же натыкаемся на обломки пироги. Юсуф узнает свою лодку. Видно, что она была продырявлена нарочно, а вот и камень, которым для этого воспользовались. Видимо, это случилось несколько дней назад, в тот день, когда дезертиры высадились на берег. На песке уже не осталось следов, все занесено пылью, поднятой хамсином.
Юсуф молча встречает обрушившееся на него горе. У него не осталось надежды: наверное, труп бедного Мухаммеда или скорее его белые косточки — в этой стране только скелет остается от человека через несколько часов после захоронения — в общем, останки его доверчивого брата покоятся где-нибудь в укромном уголке, как и выпотрошенная лодка.
Юсуф молча удаляется, понурив голову. Я смотрю ему вслед: он скрывается в сумрачной чаще, ощетинившейся колючками, подобно затравленному хищнику, оскалившему клыки.
XV
Хамсин
К счастью, благодаря попутному юго-восточному ветру мы благополучно минуем пролив и добираемся до северной части Бейлульской бухты. Однако в эту самую коварную пору все может перемениться в мгновение ока.
Я вижу тяжелые грозовые тучи, нависшие над горами Асмэры на африканском берегу. Правее, на востоке, за неровными пиками Йемена, тоже собирается гроза. Ослепительные вспышки молний прорезают потемневшее небо, но раскатов грома не слышно из-за большой удаленности. Подгонявший нас легкий юго-восточный бриз постепенно утихает. Думаю, он был вызван притоком воздуха вследствие падения давления во время бушевавшей грозы.
Море словно налито свинцом. Парусник совсем не движется. Ничто не нарушает тишины, царящей под сумеречным небесным сводом. Стаи морских птиц проносятся низко над водой в сторону островов Эль-Ханиш, словно спасаясь от опасности.
Солнце спряталось за огромными кучевыми облаками, клубящимися на северо-западе, округлые формы которых очерчены сверкающими изогнутыми линиями. Небо точно пылает отсветом пожара, и темные ленты закатного сияния застилают горизонт подобно гигантскому ковчегу. Во что все это выльется?.. Я горько сожалею о том, что согласился отдать свой корабль под плавучий катафалк и потерял столько времени. Мы были бы уже вдали от опасности.