Приключения в Красном море. Книга 3(Погоня за «Кайпаном». Злополучный груз)
Шрифт:
Придя к Дельбурго, я нахожу его лавку закрытой, но замечаю в окне второго этажа движущиеся тени. Я несколько раз окликаю своего приятеля по имени, и наконец он впускает меня, удивляясь моему появлению в столь поздний час. Я рассказываю Дельбурго о своих приключениях.
— Знаете ли вы, — спрашивает он, — что приехал Мондурос? Я видел его позавчера.
— Что же он делает в Адене?
— В агентстве по морским перевозкам мне сообщили, что он собирается плыть в Гамбург.
Это известие было бы чрезвычайно важным, если бы я действительно привез сюда шаррас. Тем не менее оно свидетельствует, что Троханис или Зафиро по-прежнему не теряют меня из вида.
— Вы не знаете, на каком пароходе он поедет?
— Думаю, что знаю. «Блюфуннель» отплывает на этой неделе, и я отправляю с ним в Гамбург множество товаров.
Появление Мондуроса не очень-то меня тревожит, поскольку он идет по ложному следу. Однако грек может представлять некоторую опасность, поскольку он видел в Эфиопии настоящие мешки с шаррасом и заметит подмену. Дельбурго уверен, что Мондурос приехал, чтобы сопровождать мой товар, и находится в сговоре с капитаном парохода. Подумав, он предлагает:
— Если вы обратите внимание властей на человека, замешанного во многих делах, связанных с контрабандой, я думаю, что ему не разрешат сесть на судно, где будет находиться ваш шаррас.
Тотчас же шипчандлер сочиняет письмо на английском языке, которое я переписываю и вручаю ему по его просьбе.
— Будет лучше, если я сам отнесу его завтра утром, — говорит Дельбурго, — нужно, чтобы оно своевременно дошло до наместника.
Кроме того, меня волнует разница в весе моих тюков, и я делюсь с Дельбурго своими опасениями.
— Это меня особенно тревожит, — добавляю я, — так как залог в пятьдесят тысяч франков, оставленный в Джибути, будет возвращен мне лишь по предъявлении свидетельства о том, что я привез сюда шесть тонн. Если в документе будет проставлен меньший вес, могут последовать осложнения. Таможня обвинит меня в том, что я утаил часть шарраса, и не отдаст мне деньги. Нельзя ли договориться с человеком, который будет взвешивать товар? Лучше заплатить подороже, чем входить в конфликт с французской таможней…
Дельбурго соглашается. Он привык к сделкам подобного сорта, и мое предложение подкупить чиновника ничуть его не удивляет. Немного подумав, Дельбурго отвечает:
— Если, как я полагаю, ваш шаррас будет помещен на акцизный склад, дело можно уладить через моего знакомого индийца — секретаря начальника таможни. Ключи от склада хранятся у него, и я могу завтра же с ним переговорить…
— Пообещайте ему все, что сочтете нужным. Помните, что мне нужно спасти пятьдесят тысяч франков, и я не могу утверждать, что мой товар весит ровно шесть тонн.
— Да-да, я понял. Шесть тонн, — отвечает Дельбурго с улыбкой.
— Когда мне зайти к вам за новостями?
— Завтра утром. Не беспокойтесь, занимайтесь своими делами, я сам вас найду.
Я вздыхаю с облегчением: кажется, моя главная проблема разрешается…
Вернувшись в порт, я пробираюсь впотьмах к причалу, где стоит моя шхуна. Хотя она оказалась в запретной для обычных судов зоне в результате аварии, я не могу избавиться от ощущения, что ее взяли в плен. Я понимаю, что английские власти относятся ко мне враждебно и принимают в отношении меня чрезвычайные меры в соответствии с полученными инструкциями. Это избавляет меня от моральных обязательств, поскольку мне было бы стыдно обманывать чье-либо доверие.
На следующее утро я убеждаюсь, что сделал правильные выводы. Офицеры-таможенники поднимаются на борт моего судна в сопровождении местных солдат. Мы повторяем вчерашний спектакль: матросы усиленно откачивают воду, поступающую в трюм из заново открытого сливного крана. Я показываю таможенникам испорченный груз с горестными причитаниями, но мои жалобы не производят на них никакого впечатления.
Один из офицеров, который немного говорит по-французски, заявляет:
— Вы должны сдать ваш груз на акцизный склад.
— Но это потребует дополнительных затрат. Нельзя ли мне подождать здесь отплытия парохода в Гамбург и самому перенести товар на борт?
— No!..
Увидев мое недоумение, англичанин поясняет:
— Сейчас нет никаких пароходов на Гамбург, и нужно еще проверить ваш товар. Во-вторых, учитывая характер груза и предшествующие обстоятельства, транзитные операции будут проводиться усилиями властей.
— Значит, мне ничего не придется делать?
— Вы будете только оплачивать расходы, — усмехается англичанин.
— Отлично, я не возражаю.
— Тем лучше, ибо ваши возражения ничего бы не изменили. Вы можете отвести ваше судно к причалу, — безапелляционно заявляет офицер.
Я не соглашаюсь:
— Мне очень жаль, но это невозможно. Ваше судно вчера протаранило мой парусник, и двигатель вышел из строя.
— Ничего страшного, вас возьмут на буксир.
И, не попрощавшись, офицер удаляется, бросив двум часовым короткую фразу. Вероятно, он приказал им не спускать с меня глаз, и мне кажется, что они даже держат ружья на взводе.
Вскоре появляется буксирное судно и отводит «Альтаир» к соседнему причалу напротив склада — таинственного строения с дверью, окантованной проржавевшим железом и опутанной паутиной — как видно, ее давно не открывали. Здесь сложены запрещенные товары, привезенные издалека, как, например, опиум, которым легально торгуют в Индокитае и за который во Франции сажают в тюрьму. Англичане ежегодно продают в Индии сотни тонн опиума из Бенареса и продукты конопли: ганжу и шаррас, то бишь гашиш.
Высадившись на берег, я встречаю у двери склада моего приятеля Дельбурго, болтающего с худым верзилой-индийцем с зеленоватым цветом лица, одетым в изысканный костюм — белые фланелевые брюки и элегантный пиджак оксфордского студента.