Приключения в лесу
Шрифт:
— Моё счастье, что в пещере тесно и он не мог раскрыть пасть вовсю, — объяснял уцелевший пастух любопытным, — а то бы нипочём не спастись. Дубины наши все ломались, как соломинки, ведь чешуя у него покрепче кости. Я попробовал пырнуть ножом, лезвие враз погнулось — вот, глядите! — И он показывал свой нож, продолжая стонать и охать. — Убило, погубило нас чудище страшное!
— Вот что бывает, когда командует пастух! — выступил вперёд Главный Дровосек, Колун. Виданное ли дело — ввести в пещеру весь отряд целиком! Кабы этот Гаки остался в живых, его бы за такую глупость повесить мало! Я на его месте…
— А кто тебе мешает? Бери своих дровосеков и отправляйся! — насмешливо прервал его Зверолов. — Или, может, страшно?
— Это кому страшно? — вспыхнул Колун. — Пока у меня в руках топор, мне ничего не страшно!
— Имей в виду, дракон о трёх головах! — предостерегающе сказал раненый пастух.
— Ну и что с того? Голова-то на шее сидит, а шею можно отрубить! — подбадривая сам себя, отозвался Колун.
— Чешуя-то на нём непробиваемая! Держи ухо востро! — уже не говорил, а еле слышно шептал раненый.
Но Колуна занимало другое.
— Скажи-ка мне лучше, — обратился он к пастуху, — глаза у дракона есть?
— Мы только один глаз видели, — собрав последние силы, отвечал раненый. — Он на средней голове… И сверкает, как горящие уголья, потому его и видно было.
— Вот всё, что я хотел узнать! — воскликнул Колун и, обернувшись к односельчанам, властным, решительным тоном приказал: — Люди! Отправляйтесь спать, а завтра чуть свет все дровосеки, вооружившись топорами, пусть сойдутся на этой площади. А кто-нибудь один пусть захватит тростинку и мерку горького перца. Ясно?
— Ясно! — разом отозвались трое дровосеков.
— Тогда покойной ночи! — сказал Колун, поклонился сначала боярину, потом по сторонам и повторил ещё громче, чтобы все слышали: — Помните, завтра, прежде чем солнце проглянет меж гор, дракон будет убит и туша его доставлена сюда! И да разразит меня гром, если будет иначе!
Глава четвёртая
На дракона идёт Колун
На другой день, ещё до солнца, площадь перед боярской крепостью заполнилась народом. Впервые в жизни открыл так рано глаза боярин Калота. В сопровождении свиты поднялся он на сторожевую башню и стал дожидаться, что будет дальше. Хмурый вид и круги под глазами говорили о том, что, несмотря на торжественную клятву Главного Дровосека, тревога помешала боярину спать этой ночью.
Последним явился на площадь сам Колун. У него не было ни меча, ни ножа, только тяжёлый, сверкающий, как зеркало, топор. Покачивая широченными плечами, прикрытыми коротким плащом из рысьей шкуры, Главный Дровосек стал посреди площади, и над притихшей толпой загремел его голос:
— Дровосеки, ко мне!
Когда они обступили его, он спросил:
— Топоры у всех с собой?
— У всех! У всех! — раздалось в ответ.
— Поднимите их!
К великому восхищению жителей, множество топоров одновременно сверкнуло в первых лучах солнца.
— Матушки, лес целый! — послышались голоса; в них были радость и надежда.
— Тростинка? — спросил Колун.
— Вот она! — выступил вперёд дровосек по прозвищу «Заячья Губа». — И тростинка и мерка перца, как ты велел.
В толпе засмеялись.
— Пускай дураки смеются! — презрительно бросил Колун. — А вы, дровосеки, слушайте меня. Я придумал, как одолеть дракона. Где находится его пещера, вы знаете?
— Знаем, знаем!
— И орешник у входа в пещеру тоже знаете?
— Знаем, знаем! — прозвучал такой же дружный ответ.
— Тогда слушайте мой приказ! — Голос Колуна снова загремел на всю площадь. — Вы все засядете в орешнике по обе стороны пещеры. Ты, — показал он на дровосека с заячьей губой, — заберёшься на пещеру сверху, подползёшь к самому краю, насыплешь в тростинку перец и будешь ждать… Я же, — продолжал объяснять Колун, — притаюсь у входа в пещеру и зареву по-ослиному. Дракон уже успел проголодаться и, заслышав ослиный рёв, ясное дело, выползет наружу. Так вот, лишь только он высунется, ты, Заячья Губа, тут же дунешь ему перцем в глаз… Понятно?
— Чего же не понять! — заулыбались дровосеки. — Перец вмиг ослепит кого хочешь!
— Дракон ослепнет! Дракон ослепнет! — прокатились по толпе радостные возгласы.
— Вот именно! — подтвердил Колун. — Хоть ненадолго, а ослепнет. И поймёт, что пастух — это одно, а дровосек — совсем другое!
— Совсем другое! — подхватили дровосеки.
— А теперь смотрите! — Выхватив у Заячьей Губы тростинку, Колун всыпал в неё немного перца и, прежде чем стоявшие рядом люди сообразили, что к чему, направил на них тростинку и дунул. Результат получился потрясающий: одни поперхнулись, закашлялись, другие стали отчаянно чихать, тереть заслезившиеся глаза и вопить:
— Ой, ослеп! Ой, ничего не вижу! Воды! Дайте воды!
— Вот что такое перец! Настоящее боевое оружие! Не поздоровится дракону! — бахвалился Колун. — А теперь несите воды, помогите пострадавшим.
— Сбегай за водой, Бранко! — приказал Калота стражнику и с укором посмотрел на своих военачальников — почему те не додумались до такого оружия?
После того как пострадавшие пришли в себя, Колун взглянул на солнце, увидел, что пора выступать, и подал команду:
— Дровосеки, смир-но!
Дровосеки недвижно застыли.
— Топоры на пле-чо! Запевалы — вперёд! К пещере дракона шагом марш!
Дровосеки выполнили команды так быстро и точно, что Калоту всего передёрнуло. Он смерил своих военачальников презрительным взглядом и что-то пробурчал, однако слов никто не разобрал — их заглушили громкий топот и боевая песня дровосеков:
Ветры свищут, в поле рыщут, Тут и там добычу ищут. То не ветры — это наши Топоры над полем свищут. То не молнии с громами — Это мечем мы пращами Груши, яблоки, арбузы И початки кукурузы. Попадает всем врагам По шеям, по головам. Тут и там шум и гам, Трам-там-там, тарарам!