Приключения в стране тигров
Шрифт:
Подобное преступление считалось государственной изменой, и виновного ожидали ужасные пытки и мучительная казнь, ибо не было никаких сомнений, что он утаил нахождение на своих землях Белого Слона.
Но даже если он действительно ничего об этом не знал, то в столь серьезном деле само незнание было величайшим преступлением!
Корабли и плоты встали на якорь у берега, и матросам, изнуренным двухдневной борьбой с быстрым течением, предстоял наконец вполне заслуженный отдых. Охотники же сразу двинулись в лес.
В авангарде ехали конные разведчики,
Всадникам предстояло рассыпаться веером по всем направлениям, найти следы диких слонов, а затем вернуться к основному отряду.
Отряд состоял из двенадцати слонов, и только двое несли на своей спине гауду. Десять других были заседланы, и на каждом восседали два человека — мау на шее и загонщик в седле.
Слоны, несущие гауду, предназначались для министра и бооха — старшего офицера, командовавшего загонщиками.
Как уже было сказано, гауда представляет собой нечто вроде балдахина, накрепко привязанного к спине слона подпругами. Внутри его расположены друг напротив друга два сиденья, на каждом из которых могут свободно разместиться два человека.
Сзади находится небольшое откидное сиденье для слуги, который держит в руках зонтик, даже если солнце скрылось за тучами, — как символ власти, а также опахало, чтобы отгонять мух, — в отличие от зонтика вещь весьма полезную.
В железные кольца, укрепленные на краях скамеек, вправляется кисейная ткань [108] , хорошо защищающая от палящего солнца, или же более плотная материя для прохладной погоды.
Если гауда предназначена для монарха, ей стараются придать форму трона, а в передней части прикрепляют хти — священный символ царской власти, украшающий также крыши пагод. Он сделан из железа, покрытого позолотой, и можно легко представить, с какой роскошью украшен.
108
Кисейная ткань, кисея — легкая прозрачная хлопчатобумажная ткань с ткацким рисунком.
Отряд двинулся вперед по плывунам, расположенным вдоль берегов реки, на которых не росло ничего, кроме густой травы.
Для лошадей этот участок пути был чрезвычайно труден: копыта их скользили и вязли на гладкой почве, гораздо более приспособленной для широких пористых стоп слонов.
После изнурительного марша, занявшего полдня, на пустынной равнине стали все чаще встречаться небольшие рощицы — верный знак приближения леса.
А добраться до леса было необходимо, причем как можно скорее: слоны сильно страдали от жары на ничем не защищенной травянистой поверхности, обжигаемой безжалостным солнцем.
May опасались, что животные получат тепловой удар, хотя все меры предосторожности
…Первый день пути завершился без всяких происшествий; разведчики на совершенно измученных лошадях вернулись к отряду, и на опушке леса был разбит лагерь.
Разведчики обнаружили очень много следов, но все они были старыми — по меньшей мере трехнедельной давности.
Пунги не выказал ни малейшего удивления, объяснив, что трава на равнине, чрезмерно обожженная солнцем, стала жесткой и потеряла привлекательность для слонов, которые ушли с пастбища, но недалеко, и завтра до наступления темноты они обязательно будут обнаружены.
На рассвете следующего дня разведчики, как и накануне, рассыпались веером по окрестностям, сидя на лошадях, еще не оправившихся от безумной гонки по равнине и лесу.
Пунги, безмятежно улыбаясь, не стал их останавливать, хотя и предупредил министра, что делать это совершенно не нужно, ибо он сам приведет охотников в нужное место.
К полудню был устроен привал, и разведчики вновь вернулись ни с чем. Министр уже начал искоса поглядывать на монаха, сохранявшего полную невозмутимость.
— Ты уверен, что не ошибся, пунги?
— Я сказал тебе, что до темноты мы увидим слонов. Ты нетерпелив, как белый человек или женщина. Умей ждать!
Прошло еще три часа, в течение которых бонза не произнес ни единого слова.
Головной слон вступил на тропинку, проложенную, очевидно, дикими животными. Тропинка вела к обширной поляне, окаймленной, как озеро, зеленой растительностью и деревьями, которые становились все более высокими и все более частыми.
Почва здесь была болотистая, покрытая водными растениями и пучками густого мха, среди которых там и сям пробивались струйки прозрачной, восхитительной на вкус воды.
— В этом месте пасутся слоны, — бесстрастно сказал монах, указывая на поляну, — И пить они приходят сюда же.
— Да будут истинными твои слова! — ответил министр.
— Слушай… и больше не высказывай сомнений.
В этот момент послышался топот, слегка приглушенный густой травой, и к ним выскочил загонщик на лошади, роняющей белые клочья пены.
— Господин… слоны! — пронзительно крикнул он.
— А Белый Слон?
— Схен-Мхенг с ними! Будда велик!
Со всех сторон мчались разведчики с тем же известием, удесятерившим силы всех участников экспедиции.
Усталость, тревога, сомнения — все исчезло без следа. Сердца наполнились безудержной радостью: священный слон близко, император будет счастлив и щедро вознаградит тех, кто его доставил.
Диких слонов немного — не больше дюжины. Вожаком у них, конечно же, Схен-Мхенг — кому же, как не ему, быть повелителем?
Животные движутся по противоположному краю поляны, ни о чем не подозревая, так что можно легко разместить ручных слонов на опушке, за деревьями. Когда все будет готово, всадники громкими криками погонят слонов к засаде.