Приключения юнкора Игрека
Шрифт:
—Ну чего ты там?— крикнул он.— Забыл, что ли, где лежит?
Борька высунулся из люка и виновато сообщил:
—Не забыл... Просто тут света нет, темно... Володька, возьми спички на кухне, у плиты... Иди сюда, посветишь.
Начиная смутно догадываться, что Борька успел что-то придумать, я схватил спички, быстро спустился к Борьке в подвал и начал, для вида, жечь спичку за спичкой. Наконец, взбешенный Ромка склонился над люком и закричал:
—Эй, только честно: есть кассета или нет?
Я молча продолжал жечь спички.
—Значит — есть!— заключил Ромка.— Учтите, мы вас отсюда не выпустим, пока не получим кассету. Мамаша во сколько придет?
—В десять,— честно ответил Борька.
— Вот и прекрасно!— заключил Суровцев.— Нам спешить некуда. Сидите в своем швейцарском банке, пока не найдете.
Он сбросил нам в подвал еще два блока спичек, которые увидел на кухне. В каждом из них было по пятьсот спичек, и жечь их можно было до конца учебного года.
—Привет!— засмеялся Ромка и со страшным стуком захлопнул люк. По скрежету над головой мы поняли, что он поставил на крышку люка стул и сел.
Я зажег спичку. Тусклый свет выхватил счастливое лицо Борьки.
Ты все понял?— радостно зашептал он.
Все,— вздохнул я.— Сидим в каменном мешке.
— Вот чудак!— растормошил меня Самохвалов.— Для чего ж мы с тобой лаз рыли? Давай, лезь к себе — и быстро в школу, за Николаем Алексеичем.
Услышав это, я чуть не упал от изумления. Наконец, придя в себя, прошептал:
Ты... Борька... Ты — гений!.. Представляешь, со-о-всем забыл. Думал, что нам теперь здесь капут — пока мама твоя не придет... Слушай, побежали вместе!
Нельзя,— отклонил Борька.— А вдруг они поднимут крышку — что, мол, да как? Нет, я здесь побуду.
Борька был прав. Кто-то должен был усыплять бдительность Ромки и Шакала. Я нырнул в лаз и через мгновение поднял крышку люка в своем подвале.
Мама была на кухне. Увидев меня, спешно выходящего с балкона, она вскинула удивленные глаза:
Разве ты дома?
А где же еще...— пробурчал я, пробиваясь к двери.
—Погоди!— заволновалась мама.— Ты куда? Помоги хоть пельмени налепить — ведь Акрам сейчас приедет. Будь человеком!
— Сейчас... сейчас...— механически повторял я, выкатывая велосипед в подъезд. Мама таращила на меня глаза, ничего не понимая и просыпая муку на палас.
— Я быстро...
В школу я мчал, думая лишь о том, чтобы Николай Алексеевич был там. Я увидел его издали, еще въезжая во двор. Физик стоял в группе учителей, был с ними и директор школы Леопард Самсонович Мантюш-Бабайкин. Выбора у меня не было. Подлетев к учителям, я спрыгнул с велосипеда и, тяжело дыша, потянул за рукав Николая Алексеевича.
—Скорее! Там... Медали... А то уйдут!
— Медали?!— вздрогнул физик.— Уйдут?— Он перевел растерянный взгляд на директора:
—О чем он, Леопард Самсонович?
— Говори толком!— сердито сказал директор.— Что случилось? Где медали?
—У Самохвалова... В третьем доме...
— У Самохвалова!— всплеснула руками Наталья Умаровна.— Какой ужас! Кто бы мог подумать! А такой, казалось бы, хороший мальчик... Ох, горе ты горькое... Вот она — безотцовщина!
Я хлопал глазами, силясь понять, о чем это толкует Наталья Умаровна. По ней и вовсе выходило, что медали стащил Борька. И сообразив наконец, это, я вскричал:
— Вы не поняли... В смысле — не у Самохвалова, а у него дома! А сам Борька сейчас в плену сидит... В подвале... Они его не выпускают.
Видимо, я все-таки объяснял по-прежнему путано. Учителя переглядывались. Какой подвал? Какой плен?
Может, мальчик нездоров?— покосился Леопард Самсонович на Наталью Умаровну.— Переутомился малость. Знаете, после третьей четверти это иногда случается...
Да здоров я, здоров!— в отчаянии закричал я.— Идемте скорее! Говорю же вам — там Борька в плену. А медали у Ромки и у Шакала. Скорее надо! Ну, пожалуйста...
Пожалуй, надо пойти,— сказала Наталья Умаровна.— Вы идете, Николай Алексеевич?
— Ну конечно, конечно...— закивал физик.
— Я тоже пойду!— сказал Леопард Самсонович и, глянув на Лену Авралову, прибавил:— И вам, Леночка, тоже советую присоединиться к нам. Разберемся на месте, что происходит.
От школы до нас ходу быстрым шагом — минут восемь. Но мне казалось, что мы идем целую вечность. Я кружил на велосипеде и нервно поторапливал группу спасателей:
—Скорее... Скорее...
Николай Алексеич быстро устал от спешной ходьбы, и я предложил ему сесть на багажник. Так и повез...
Мы уже подходили к дому, как вдруг я увидел — из подрулившего к подъезду такси выходит с чемоданом Акрам! Приехал! Приехал через два часа после телеграммы... Да, недаром мама спешила с пельменями. Акрам уже ступил в подъезд, когда я догнал его и, дав Николаю Алексеичу сойти с багажника, повис на шее Акрама.
—Акрам! Брат!
Но в ту же секунду я замахал всем рукой:
—Скорее!.. Сюда!.. Сюда!..— и первым взбежал по ступенькам к нашей двери и позвонил.
Бедная мама! Ее изумление и растерянность не имели границ. На пороге стояли Леопард Самсоныч, Наталья Умаровна, Николай Алексеич, Лена Авралова и — Акрам с чемоданом!
—Гости... д-дорогие!— испуганно отступила назад мама.— П-проходите...
Но гости не спешили входить.
Что за шутки?— глянул на меня Леопард Самсонович.— Ты же вел нас к Самохвалову, а не к Балтабаеву!— и, повернувшись к маме, развел руками.
Вы уж простите нас. Недоразумение вышло... Мы, впрочем, так и думали.