Приключения юного Хаггарда

Исаков Дмитрий

— Уведите её тоже! («К этой матери!» — это про себя, в уме) — опять выразил всеобщее мнение Джон, и девочку увели, а привели восемнадцатилетнего юношу.

Молодой человек был атлетически сложен и имел весьма неглупое лицо. Одет он был с иголочки и не без изящества. Держался он спокойно–подчеркнуто, но с достоинством.

— Чем занимаешься? — по свойски спросил у него Билли Бонс, а на самом деле ему давно было ясно, чем он занимается с шести лет отроду.

— Программированием технологических компьютеров и бальными танцами, — ответил юноша и замер

в ожидании следующих действий «хозяев».

— Танцуешь, небось, с таким же мужиком? — съязвил Билли Бонс, видимо насмотревшись кино про «Голубую устрицу».

— Нет, у меня шестнадцатилетняя партнерша, — спокойно ответил юноша и, видя, что «богов» интересуют его успехи в вальсировании с мужиками, пардон, с его партнершей, добавил. — Мы с ней танцуем уже три года и три раза становились призерами еженедельных чемпионатов города. Но я конечно не доволен своими успехами, и мы будем стремиться перейти в стриптиз–группу, но к сожалению её технические параметры пока не позволяют — уж больно она худая и недостаточно сексапильная.

— А любовью с «богами» часто занимаешься? — продолжал свое гнуть Билли Бонс.

— В нашей семье регулярно — и с хозяйкой, и с хозяином, и с их гостями, и с их сынком, и с их собакой, а с того года и с обоими дочками–близняжками, — гордо ответил он, но, вспомнив про свою какую–то провинность, торопливо добавил. — Правда, в том году я провинился — был недостаточно внимателен к хозяйке, и мне пришлось понести наказание.

— И что это было за наказание? — спросил капитан Блейк, припоминая бассейны с акулами и осминогами.

— Меня на неделю отдали на ринг мальчиком для битья, — грустно ответил юноша. — Но я был молодцом и продержался на нем четыре дня!

— И чем же тебя там били? — поинтересовался Билли Бонс.

— В основном ногами, — добродушно сообщил юноша. — Моя хозяйка любит меня и пожалела меня — отдала кикбоксерам к девочкам в возрастную группу от двенадцати до четырнадцати лет. Вы же знаете, — продолжал он, думая, что они ежедневно смотрят эти «спортивные» передачи, — когда их на ринге четверо, а ты один, хоть ты и разрядник по каратэ, все равно они уложили в больницу меня на полгода! — и гордо добавил. — Но я за четыре дня покалечил их девять дурех, а троих отправил на тот свет, за что мне дали премию!

— Уведите его! — захлебнулась в крике Сара и, не успев прийти перед этим в себя, опять отрубилась.

Его увели и привели двадцатидвухлетнюю молодую женщину.

Выглядела она вполне здоровой и опрятной, но в её глазах чувствовалась вековая усталость, и это старило её лет на десять.

— Кем работаешь, милая? — спросил для проформы Билли Бонс, видимо предполагая, что остальные не в силах после услышанного читать эту информацию на дисплеях.

— Кухаркой, — с натянутой улыбкой ответили она. — Варю домашним животным хозяйки еду.

— И за что же ты впала в такую немилость? — продолжал допрос Билли Бонс.

— Я, когда родила первого ребенка в девятнадцать лет, то легко перенесла разлуку с ним, — стала рассказывать бедняжка. — А в том году, когда у

меня забрали второго моего малыша от груди, я стала плохо себя вести и симулировала сумасшествие, как мне потом рассказали, но моя хозяйка очень добрая женщина и не позволила меня строго наказывать, и я после полугодовой работы в стриптиз–шоу с крупными животными вернулась в семью и теперь кормлю зверушек хозяйки.

Джон невольно поинтересовался, что за крупные животные были в шоу, но на него сразу все зашикали, и бедняжку увели, а взамен привели богатыря — мужчину, лет двадцати пяти, неимоверно раздутые мышцы которого были в сплошных шрамах и рубцах.

— Чемпион города по вольной борьбе, — прочел вслух Билли Бонс, видимо побоявшись его самого об этом спросить — больно перекатывались желваки на суровом лице чемпиона, но сравнив его профессию и его вид, поинтересовался. — Что это за вольная борьба, в которой наносят колющие и режущие удары?

— Борьба без правил, — прохрипел борец. — Оружие выбирается произвольно, — и закончил. — Я предпочитаю электрическую косу или, в крайнем случае, наручные дисковые пилы, но могу и голыми руками грудь любому разорвать!

— Уведите его! — немедленно приказал Билли Бонс, будто бы чего–то испугавшись.

Косаря, а по совместительству, дископила увели и привели тридцатилетнюю женщину. Выглядела она неважно для своих лет, но бодрилась и неестественно заискивающе улыбалась.

На экранах говорилось, что работает она на ручной шлифовке мраморных плит и имеет одно замечание.

— За что получили замечание? — спросил капитан Блейк.

— Сама виновата, — стала оправдываться та. — Я запорола фигурную бороздку на половой плите, и справедливо меня учили уму–разуму в пыточной камере три дня, а потом сидела голая неделю в террариуме с неядовитыми гадами по пояс в болоте и ими же питалась, но я все усвоила и больше не буду так поступать, а то попаду в команду провинившихся для отправки на стадион к диким зверям!

— Уведите её, — приказал капитан Блейк, а Джон успел прочесть на экране, что она успела родить десять детей, из них две пары двойняшек и одну тройняшку, и тут сменилась информация на новую.

В зал ввели тридцатипятилетнего мужчину, явно интеллигентного вида и с такой же лакейской улыбкой.

— Ну, дорогой, расскажи нам про свои успехи, — лениво спросил его Билли Бонс и демонстративно развалился в кресле.

— Во вверенной мне лаборатории по трансплантации внутренних органов проводятся плановые исследования и операции без срыва графика и рецидивов, — гордо ответил мужчина, оказавшийся врачом–вредителем, и, поправив несуществующее пенсне, стал посвящать собравшихся в подробности. — Наметились определенные успехи в переработке отработанных тел в омолаживающие вытяжки, особенно из тушек выбракованных младенцев, но вот план по сдаче крови находится под срывом — наметилась тенденция противопоказаний по лейкоцитам у возрастной группы доноров от года до трех лет, но я связываю это с просчетами в рационе питания, на что я указал в своей докладной…