Прикосновение хаоса
Шрифт:
Пока.
Они не патрулируют. Я наконец понимаю это, когда открывается дверь и наружу выводят маленькую фигурку в капюшоне. Девушку. Если бы это был кто-то другой, я бы не узнал его из-за капюшона на голове, но ее я узнаю где угодно. Даже с капюшоном, прилипшим к коже чем-то, похожим на засохшую кровь.
Она изменила мне с Ривером. Бросила меня, не сказав ни слова. Она предала меня всеми возможными способами. Подвела меня, когда должна была быть единственным человеком, к которому я всегда мог
Я все это знаю, но этого недостаточно, чтобы в моей груди не разгорелся жар. Кипящий жар, как будто мои органы превратились в лаву. Каким-то образом они нашли ее, и я здесь уже слишком поздно, чтобы помешать им причинить ей боль.
Единственное имя, которое приходит на ум, — это имя последнего человека, который хотел бы сейчас слышать мой голос, но он единственный, кто может помочь. Я не могу справиться со всем этим сам. Их слишком много, и я видел их арсенал. Я знаю, насколько они опасны.
Однако я могу задержать их, пока не прибудет кавалерия.
Мое решение принято к тому времени, когда я разворачиваюсь и бросаюсь к главным воротам, согнувшись в поясе, с пистолетом в одной руке, в то время как другой нащупываю свой сотовый. Надеюсь, я не пожалею об этом. Он может ненавидеть меня, но он любит свою сестру.
Квинтон берет трубку после первого гудка.
— Ты, должно быть, издеваешься надо мной, кусок дерьма.
Я прерываю его, прежде чем он успевает сказать что-нибудь еще.
— Скарлет в беде. Они отвезли ее в лагерь. Нью-Хейвен. Я отправлю тебе координаты. Тебе нужно приехать и забрать ее, пока не стало слишком поздно.
— И почему я должен тебе верить? — Он даже смеется, как хуесос, которым он и является. — Как будто я пойду куда-нибудь только потому, что ты так сказал.
— Где твоя сестра? Она пропала, верно? Они привезли ее сюда. Я не знаю как. У меня только два пистолета, — шепчу я, оглядываясь в поисках признаков того, что меня заметили. — Но я надеюсь, что смогу держать их подальше от нее некоторое время. После этого все зависит от тебя. Я скину координаты прямо сейчас.
После паузы я добавляю:
— Не подведи ее.
Затем я заканчиваю разговор и отправляю ему координаты базы. Они запечатлены в моем мозгу, как карта окрестностей.
После этого ничего не остается, как пойти туда и убедиться, что Ребекке будет о ком беспокоиться, кроме Скарлет.
7
СКАРЛЕТ
У меня болит спина, моя кожа горит, как лесной пожар, но ничто не болит так сильно, как мое сердце. Оно болит за Рена и всех других детей, которым приходилось каждый день терпеть подобный кошмар.
Я нахожусь в камере, где нет ничего, кроме старого грязного матраса и вонючего ведра в углу, в углу, для справления нужды. Все, на что я могу надеяться сейчас, это на то, что мой отец скоро найдет меня.
Подтягивая колени к груди, я обхватываю их руками и позволяю слезам течь по моему лицу. Никто не может видеть меня здесь, не может видеть, насколько я слаба прямо сейчас, когда я должна быть сильной. Мой отец учил меня лучшему. Мне следовало бы попытаться найти выход отсюда, но у меня просто нет сил.
Крепко зажмурив глаза, я представляю, что нахожусь где-то в другом месте. Я представляю, что снова нахожусь в своей комнате в резиденции моего отца, где я окружена охраной и ничто не может меня тронуть.
Бах. Бах.
Мои глаза распахиваются при звуках выстрелов. Я быстро вскакиваю на ноги и бегу к двери. Я прижимаюсь ухом к металлу, надеясь услышать еще выстрелы, сигнализирующие о том, что мой отец нашел меня.
Бах. Бах. Бах.
Вдалеке раздаются еще три выстрела, прежде чем на некоторое время наступает тишина.
Я прижимаю ухо к двери, не желая пока терять надежду. Я слышу крики, за которыми следует еще несколько разрозненных выстрелов, но затем все стихает. Я остаюсь на месте еще некоторое время, но не слышу ничего, кроме нескольких криков из разных мест. Мое сердце замирает. Это нехороший знак. Мой отец привел бы с собой армию, и стрельба не прекратилась бы, пока они не нашли бы меня.
Побежденная, я возвращаюсь в угол и опускаюсь на свой матрас, задаваясь вопросом, сколько людей было в плену в этой камере. Сколько детей было замучено, выпорото до крови, а затем брошено в камеру, как будто они ничего не значат?
Я снова оживляюсь, когда за дверью моей камеры раздаются приближающиеся шаги. Я в равной степени взволнована и напугана, не зная, спасение это или меня ждет очередная порка. Честно говоря, я не знаю, смогу ли я выдержать больше.
Замок отсоединяется, и я быстро поднимаюсь на ноги. Дверь открывается дальше, и в дверном проеме появляются трое мужчин, мое сердце колотится о ребра, когда я вижу человека посередине, человека, которого они бросают в камеру вместе со мной, прежде чем дверь снова закрывается, запирая нас внутри нашей тюрьмы.
— Рен! Рен! — кричу я, подбегая к тому месту, где он распростерся на полу. Кровь капает с его распухших костяшек пальцев, когда я накрываю его руку своей и помогаю ему перевернуться на спину.
Его лицо тоже распухло, кровь размазана по лбу, еще больше крови вытекает из пореза прямо под глазом.
— Рен, — шепчу я, всем сердцем надеясь, что с ним все будет в порядке. — Ты меня слышишь?
Его глаза остаются закрытыми, но я вздыхаю с облегчением, когда его губы начинают шевелиться.