Прикосновение ЛаКлер
Шрифт:
– Почему?
– Требую я от картины, мои глаза снова горят.
– Как ты посмела принять это решение за меня? Как ты посмела мне не позволить совершить свои собственные ошибки?
Мама говорила, что я безответственный, самый безрассудный и импульсивный из всех ее детей. И тем не менее, когда мне представилась возможность стать ответственным, она отняла ее у меня. Она не дала мне шанса доказать, что я могу быть ответственным. Я бы никогда не отвернулся от своего ребенка.
– Ты не имела права вырывать мое сердце.
– Я говорю слова сквозь стиснутые зубы.
– Никаких прав.
– Ты думала, что защищаешь меня? Ну, знаешь что? Я люблю тебя, но ты разбила мне сердце.
Засунув
Я добираюсь до квартиры Брук лишь в девять вечера. Когда она открывает дверь, ее глаза сонные, но мгновенно проясняются и расширяются, как только она видит меня.
– Только не снова, Деррик. Ты должен это прекратить.
– Она затягивает красный, поблекший халат вокруг своего тела.
– Я же говорила тебе, что мы не можем...
– Ты решила. Не я.
– Не дожидаясь от нее других слов, я сдвигаю ее обратно в квартиру своим телом, прижимая ее к себе, захватывая ее губы своими. У нее вкус ополаскивателя для рта.
Она кладет ладони мне на грудь и отталкивает меня, глаза сверкают.
– Слишком много всего произошло.
– Я знаю. Но мы нужны друг другу. Мы можем начать все сначала. Ты и я, мы можем создать лучшие воспоминания.
– Деррик, нет.
– Я потопляю ее слова поцелуем.
Она снова отталкивает меня. Я делаю шаг назад.
– Это не сработает. Я не та девушка, которую ты раньше знал. Я испорчена, сломлена, повреждена всем тем, что случилось со мной.
Я обхватываю ее щеку рукой, и она опирается на мою ладонь.
– Твое разрушение началось из-за меня, - говорю я.
– Позволь мне собрать тебя обратно.
– Я притягиваю ее к себе. На этот раз именно она инициатор поцелуя.
Я не знаю, как мы оказываемся в конечном итоге в ее постели, но это факт. Это мой шанс показать ей, что я чувствую, как можно лучше залечить ее раны. Я не могу повернуть время вспять, но, возможно, я смогу создать наше собственное время. Я долго целую ее, сглатывая ее слова, сцеловывая ее слезы, отмечая ее своими губами, пока я спускаюсь по ее телу, снимая одежду по ходу дела. Я стаскиваю ее пижамные штаны вместе с трусиками. Она выгибает спину, чтобы мне было легче. Я опускаю голову к ее животу, целую еле заметные отметины растяжек ниже ее пупка, задерживаясь там на некоторое время, представляя, как выглядел ее живот с нашим ребенком внутри.
Она стонет, когда мой язык опускается на ее пупок. С радостью удовлетворяя ее, я поднимаю ее ноги, размещая их на своих плечах и проталкивая свой язык во влажное местечко между ее ногами. Она выгибает спину, шепча мое имя, руками сжимая подушки по обе стороны от нее. Не спеша, я вставляю и высовываю свой язык, толкаясь и удаляясь, работаю по кругу, пробуя ее на вкус, и вот теперь она выкрикивает мое имя.
Ее руки двигаются к моей голове, ее пальцы зарываются в моих волосах. Я двигаю головой из стороны в сторону, чтобы подарить ей столько удовольствия, сколько она заслуживает. Этот момент не для меня, не для моего собственного удовольствия. Для женщины, которая родила моего ребенка, для женщины, которая так мне нужна, а я и не подозревал этого, пока она снова не появилась в моей жизни. Мне плевать, чем она занималась. Я хочу начать все заново с ней, прямо здесь, между ее ногами, где все это началось с самого начала.
Я заставляю ее кончить так сильно, что ее тело говорит мне, что я достиг места, куда ни один мужчина не доходил, даже те, кто платил ей
Как только момент заканчивается, она ускользает от меня. Отведя взгляд, она натягивает пижамные штаны и запахивает халат. Она движется к двери.
– Не делай этого, - шепчу я.
– Что-то есть в нас такое, что не отпускает меня. Мы должны быть вместе.
– Давление в моем сердце увеличивается, напрягая грудь до предела.
– Я нашел твои письма. Это была моя мама, она написала тебе. Мне очень жаль.
– Я пытаюсь добраться до нее, но она отходит.
– Я клянусь, я был бы там для тебя и ребенка, если бы знал. Ты же знаешь, что меня усыновили. Я бы никогда не отказался от собственного ребенка.
Она обнимает себя.
– Теперь я знаю, что это не твоя вина. Ты не должен чувствовать себя паршиво из-за меня. Ты не должен чувствовать, что обязан снова сделать все хорошо. Ты уже сделал. Ты чувствуешь себя виноватым и тебе слишком больно, чтобы принять правильное решение в данный момент. Ты потерял ребенка, и в некотором роде ты потерял свою мать из-за того, что она сделала с тобой. Я не хочу, чтобы ты однажды проснулся и подумал, что принял неверное решение.
– Кажется, я люблю тебя. – Слова сбивают меня с толку так сильно, что я делаю несколько шагов назад, как будто они были сказаны кем-то другим. Но потом я беру себя в руки и повторяю их, потому что в момент чистой ясности я знаю, что это правда.
– Кажется, я люблю тебя. Это всегда была ты.
Брук качает головой и открывает дверь.
– Когда кажется - недостаточно. Ты должен знать наверняка. Пожалуйста, давай двигаться дальше.
– Ее подбородок дрожит, когда она говорит.
– Однажды ты найдешь человека, кто залечит твои раны. Если мы останемся вместе, мы не сможем исцелиться. Мы всегда будем напоминать друг другу о боли. Каждый раз, когда я смотрю на тебя, я
задумываюсь, были бы у моего ребенка твои глаза.
– Она вытирает щеку тыльной стороной ладони.
– Мне очень жаль, что я не смогла удержать его в живых, чтобы ты встретился с ним. И мне жаль, что все не может быть иначе.
Я долго смотрю на нее, молчание растягивается между нами, словно резина. Но ни слова не проходит через мое сдавленное горло. Мысль о ее потере навсегда проникает сквозь меня, но ее глаза говорят мне, что она сделала свой выбор, и это окончательно. Не желая причинять ей больше боли, чем я уже сделал, я целую ее в лоб.
– Я знаю, Брук, - говорю я немного слишком запоздало.
– Я знаю, что люблю тебя.
До сих пор с ее вкусом на своем языке, я выхожу за дверь.
Я должен найти другой способ покончить с этим.
25. Брук
Я выдавливаю немного кетчупа в свою тарелку и макаю в него картофелину фри, прежде чем откусить ее. Я тихо жую, наблюдая, как Гектор молча изучает мое лицо.
– О чем задумался?
– спрашиваю я.
– Ты выглядишь по-другому.
– Он потягивает пиво и откидывается на спинку сиденья, словно хочет получше разглядеть меня.
– Я действительно чувствую себя по-другому, - честно говорю я.
Прошло три недели с тех пор, как я видела Деррика, и иногда, лежа ночью в постели, я размышляю, правильное ли решение я приняла, отказавшись от будущего с ним. Иногда, в тайном уголке моего сознания, я фантазирую, как он снова появляется у моей двери. Но даже если он это сделает, мое решение не изменится. Я не хочу, чтобы он чувствовал, что должен заботиться обо мне. Я пережила больше, чем многие люди могут выдержать, и я чувствовала себя сильнее, чем когда-либо прежде. Мое единственное желание сейчас - жить так, чтобы меня никто не осуждал, построить жизнь, которой я горжусь.