Прикосновение ЛаКлер

Лавелль Дори

Когда меня ведут через ворота, я чувствую некоторую ответственность за то, что он оказался за решеткой. Мой отказ мог заставить его сделать что-то ужасное, что-то, чтобы облегчить его боль.

Я сдаю вещи и позволяю себя просканировать, не в силах остановить дрожь.

– Вы в порядке, мэм?
– спрашивает меня один из охранников, и я киваю, заставляя себя улыбнуться. Правда в том, что клаустрофобия одолевает меня, как будто моей свободе угрожает опасность. От визга полицейских сирен, запаха металла, пота и сигаретного дыма

мне хочется развернуться и убежать.

Сцепив руки перед собой, я следую за охранником в зал ожидания.

Только несколько белых столов заняты. Я никогда раньше не бывала в тюрьме. Это напоминает мне больничную палату, белоснежную и стерильную, пахнущую промышленным очистителем и грустью.

Я привлекаю внимание своим нестабильным дыханием и сажусь за стол, на который указывает мне охранник, прислушиваясь к звукам тюрьмы, ожидаю прибытия Деррика.

Женщина за угловым столом плачет в смятый платок. Мужчина, с которым она разговаривает, пытается протянуть руки, но один из охранников кричит им прекратить прикосновения. Они оба отклоняются назад на свои стулья, и женщина складывает руки вместе. За другим столом мальчик с татуированной рукой, разговаривает с хрупкой женщиной с белоснежными волосами и угловатым лицом.

Спустя, казалось бы, целую вечность, Деррик наконец проходит через одну из раздвижных дверей, открывающихся в комнату. В тот момент, когда наши глаза встречаются, он расплывается в улыбке. Для заключенного он выглядит довольно счастливым. Может быть, он нарушил закон, чтобы привлечь мое внимание, сыграть на моих чувствах? Если это своего рода манипуляционная тактика, я даже не уверена, следует ли мне быть польщенной или разозлиться.

– Брук, я не думал, что ты придешь.

Я откидываюсь назад и скрещиваю руки.

– Почему ты здесь, Деррик? Что ты сделал?
– Ему лучше не манипулировать мной.

Мы оба опускаем взгляд на его опухшие костяшки.

Мой желудок падает.

– Ты подрался?

– Я сделал то, что должен был сделать. Эй, все в порядке.
– Он наклоняется вперед и шепчет.
– Не нужно беспокоиться обо мне. Я выйду под залог в течение часа. Мой адвокат, Фред Баррет, этим занимается.
– Его лицо светится.
– Как только я выйду отсюда, мы станем семьей. Никто никогда больше не встанет на нашем пути, мы снова будем вместе.

Раскаленная боль пронзает мое сердце.

– Не делай этого. Только не снова.

– Ты пришла.
– Его рука нависает над моей. Он смотрит на одного из охранников, прежде чем притянуть ее к своему телу.
– Тот факт, что ты здесь, говорит мне, что ты любишь меня. Тебе не нужно это произносить, потому что я и так знаю. И скоро мы будем полноценной семьей. Ты, я и наш маленький мальчик.

Его слова на мгновение погружаются в мое головокружительное сознание.
– Что... О чем ты говоришь?

Он откидывается назад, все еще удерживая мой взгляд.
– Эрик... Я говорю о нашем

сыне. Он жив.

Внутри все падает.

– Деррик, я знаю, ты хочешь, чтобы это было правдой, но Эрик мертв. Я была там, помнишь?

– Ты видела его? Подумай хорошенько, Брук. Ты видела его те...

– Нет, хорошо? Я не видела его тело... его. Я не хотела...
– Мои слова растворяются на языке. Что я хочу сказать ему, так только то, что я хотела, чтобы воспоминания о моем ребенке были идеальными, чтобы помнить, как он был здоров, двигая своим тельцем на ультразвуковом экране, его сердце билось.
– Это безумие. Наш ребенок родился мертвым. Я не видела его, но он умер.

– Я знаю, как это прозвучит. Но я говорю тебе, он не умер.
– Глаза Деррика ясные, уверенные. Он, кажется, действительно верит в то, что говорит.
– Я увидел фотографию и сразу понял, что это он. Я почувствовал это здесь.
– Он размещает руку на своем сердце.
– Ты должна выслушать меня. Я не собираюсь лгать тебе. Они украли нашего ребенка.

– Фото? Всё чушь, и ты это знаешь.
– Я сжимаю руки в кулаки, впиваясь в него взглядом.
– Зачем ты так со мной поступаешь? Зачем ты мучаешь себя? Забудь об этом. Просто. Забудь. Об. Этом.

Деррик наклоняется вперед, сжимая руки на столе.
– Ты должна поверить мне. Последнее, что я хочу, это причинить тебе еще больше боли.
– Он кладет руки на стол.
– Я посетил "Материнскую заботу" несколько дней назад. Я хотел посмотреть, где Эрик... родился. Мне нужно было облегчить свою боль.
– Он пожимает плечами.
– Я думал, что сделаю пожертвование, чтобы отблагодарить их за то, что они были там с тобой. Как только я упомянул деньги, меня привели в офис женщины, которая владеет тем местом. На ее столе была фотография шестилетнего мальчика.

– И ты...

– Я сразу понял без сомнения. Как только я ушел, я позвонил своему другу, частному детективу. Он узнал, где живет женщина.

– Дина, - тихо говорю я.

– Да. Дина Нисон - это ее имя. Этим утром я появился в ее доме. Угадай, кого я нашел, играющего во дворе?

– Эрика? Нет.
– Я подношу кончики пальцев к губам.
– Это невозможно.

– Он пинал красный мячик. Я хотел поговорить с ним, но ее муж вышел из дома. Он приказал мне покинуть частную территорию. И тогда я ему врезал. Я никуда не собирался уходить без нашего сына.

Дрожа, я сжимаю руки вокруг своего живота. Моя кожа холодная на ощупь.
– Этого не может быть... это... нет....

– Я только что разговаривал по телефону с моим другом детективом. Он выяснил, что "Материнская забота" - это организация, которая работает под видом заботы о молодых, беспомощных беременных женщинах, которым некуда идти. Но на самом деле все, что их заботит - это их будущие дети. Дина Нисон и вся ее семья, являются продавцами младенцев. Они в этом бизнесе уже шесть лет.