Прикосновение варвара

Диксон Руби

— Рокан? — От ее мягкого голоса у меня по спине пробегает дрожь.

Мое тело реагирует, мой член оживает, и я сжимаю кулак, пытаясь контролировать себя. Я бы закрыл глаза, но я не могу, потому что я должен видеть ее. Поэтому я заставляю себя улыбнуться и киваю. Я показываю рукой слово «говорить», которому она меня научила, чтобы показать, что я слушаю.

Она начинает жестикулировать, а затем громко вздыхает.

— Ты не знаешь эти жесты. Ты в порядке? Ты кажешься напряженным. — Она двигает руками, отводя их назад в жесте, который, должно быть, означает «напряжение». — Нервный.

Я

не знаю, что означает «нер-ный», но она права в том, что я напряжен. Я обдумываю свой ответ.

— Это резонанс, — говорю я ей и кладу руку на свое сердце, а затем постукиваю по нему, указывая на мелодичную песню, которая поет из моей груди даже сейчас. Ее кхай делает то же самое. — И это еще не все. — Я стараюсь думать о правильных словах, которые показываю рукой. — Завтра мы отправляемся в путь. — Я кладу пальцы на землю, чтобы показать шагающие ноги, затем указываю на нее. — Ты. Я. Путешествуем. — Я указываю на улицу, затем пытаюсь жестом изобразить что-то, что сообщает о солнцах, поднимающихся над горами. — Доброе утро.

Ее большие глаза задумчивы, когда она смотрит на меня, затем кивает.

— Мы уходим?

Я с облегчением киваю.

К моему удивлению, она улыбается.

— Мэдди? Моя сестра? — Она делает еще один сигнал рукой. — Это означает сестра. — Ее глаза загораются. — Ты отведешь меня к ней?

Она неправильно поняла, и волнение в ее глазах гаснет, когда я качаю головой. Я расстроен, что она проигнорировала мое упоминание о резонансе. Разве это не беспокоит ее так же, как меня? Это поглощает каждое мое мгновение. Мне приходит в голову более мрачная мысль — неужели она игнорирует это, потому что ей не нравится идея резонировать со мной? Я полон отчаяния. Неохотно я похлопываю себя по груди, а затем барабаню пальцами по сердцу, пытаясь обозначить песню, которую оно создает для нее.

Ле-ла только слегка хмурит брови, а затем качает головой.

— Мэдди? — снова спрашивает она.

Я сдерживаю свою печаль. Возможно, со временем она начнет заботиться обо мне.

— Хассен, — поправляю я. — Мы идем к Хассену.

Она отшатывается, отпрянув от огня.

— Что? — Мгновение спустя она приходит в себя и делает тот же самый недоверчивый жест рукой.

Мне требуется несколько мгновений и много размахивания руками, прежде чем я могу понятно сообщить ей, что Хассен ищет ее и не остановится, пока не найдет.

«Хассен дома, — сигнализирую я ей. — Ле-ла дома. Рокан дома».

Выражение ее лица снова становится печальным.

— Мой дом за звездами, — шепчет она, и ее глаза блестят.

Ее несчастье пронзает меня изнутри. Я жестикулирую новый ответ.

«Ле-ла, идти, Рокан, домой».

На это она кивает, и в ее глазах появляется настороженность.

«Рокан нет, Ле-ла и Хассен?»

Ей приходится дважды жестикулировать, прежде чем я понимаю, что она говорит. Возвращаю ли я ее ему?

— Нет! — Я быстро делаю жест, и на ее лице появляется облегчение. Даже если бы я захотел, я не смог бы. Она моя вторая половинка. Я похлопываю себя по груди, а затем указываю на ее. — Резонанс решает.

Она

наклоняет голову, а затем слегка встряхивает.

— Значит, завтра мы отправляемся в путь? — Она показывает на восход солнца, затем на прогулку, затем указывает на меня.

Я киваю, хотя мое сердце замирает. И снова она меняет тему. Неужели ей даже не интересно, что значит резонанс? Почему она не спрашивает? Разве она не хочет быть моей парой? Может она хочет все-таки вернуться к Хассену? Этого не может быть, не так ли? Я думаю о Лиз и Рaхоше и о том, как их ссоры дразнят их. Я думаю об Айше и ее партнере Химало, которого она ненавидит. Мое сердце чувствует себя так, словно его раздавливают в груди.

— Рокан? — Ле-ла смотрит на меня обеспокоенными глазами.

Я киваю.

— Завтра.

Она снова улыбается, затем указывает на воду, греющуюся над огнем. «Выпить? Умыться?»

Если она захочет помыться, я просто растоплю еще воды. Я даю сигнал «да», а затем лезу в свой рюкзак. Пока меня не было дома, я нашел мыльную ягоду и собрал ее для нее. Я вытаскиваю маленький мешочек и предлагаю его ей.

Ле-ла берет его и изучает мешочек, затем смотрит на меня. Она открывает его и вытаскивает ягоду, затем нюхает ее. «Хорошо?» — показывает она.

Я рассеянно киваю, сосредоточившись на огне и желая, чтобы мой кхай перестал петь.

Мгновение спустя она сплевывает, и я поднимаю взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как она вытирает язык тыльной стороной ладони. Она делает испуганное лицо.

Я смеюсь. Я ничего не могу с этим поделать.

«Хорошо мыться, — жестикулирую я. — Не хорошо есть».

— Покажи мне, — бормочет она. Она морщит нос и возвращает мне мешочек. — Я не знаю, как умываться ягодами.

Разве в ее мире нет таких вещей? Я пытаюсь вспомнить, упоминали ли другие люди про это, но я не уделял особого внимания их рассказам об их старом доме. Теперь я жалею, что не сделал этого. Я беру у нее горсть ягод и сжимаю их в кулаке, позволяя соку превращаться в пену. Я указываю на ее волосы другой рукой и подаю сигнал «вода».

Ее лицо загорается. «Да», она жестикулирует, а затем подходит к воде, греющейся на огне. Она развязывает мешочек и смотрит на меня. Когда я киваю, она наклоняется и наполовину наливает, наполовину окунает свою длинную гриву в воду, обрабатывая ее, пока она не становится влажной. Я наблюдаю за этим с некоторым восхищением, и когда она тянется за ягодами, я протягиваю ей руку.

Пальцы Ле-ла ласково касаются моей ладони. Мой член оживает, и я стискиваю зубы. Мой кхай поет еще громче, песня настойчивая и полная нужды. Я слышу ее ответ кхая, но она игнорирует его, намыливая пальцы, а затем втирая ягодный сок в волосы. Ее глаза закрываются, и на лице появляется выражение крайнего удовольствия. У нее вырывается тихий, задыхающийся стон.

Это слишком много.

Я вскакиваю на ноги, потребность покинуть пещеру непреодолима. На самом деле, я вообще не хочу уходить. Я хочу взять ее за руку и отвести к мехам, где мы сможем открыть для себя тела друг друга. Я хочу погрузить свой член в тепло ее влагалища.