Прикосновения
Шрифт:
Люди пили, болтали, вглядывались в сотовые, не подозревая о том, что ничтожное количество шептунов в мире бьются за то, чтобы убрать арктиков с пути развития человечества. Чтобы мир вновь стал прежним, таким, где все равны и у всех есть одинаковые шансы. Может им все равно? Может зря мы это все делаем?
– Продолжим? – спросил Ниршан, наблюдая за сомнениями на моем лице.
Мы вернулись за наш стол, продолжить партию.
Белая Ци
Прошли
Ближе к полуночи, Максима терла красные глаза, хмурилась, глядя на оставшиеся фигуры. Ниршан готов был сжалиться, если бы на кону не стояли высокие ставки.
– Все кончено, вьяна, - сообщил он, ставя мат ее королю.
– Победа.
Вымотанная, уставшая, она рассмеялась. Подняла на него не верящие глаза, со слезами, горькие. Она не могла поверить. Не могла принять поражение.
Зато он мог. Ниршан выдохнул с облегчением.
Вьяна принадлежит ему. Не нужно уговаривать и убеждать, манить посулами и выяснять, на что она может пойти, а на что нет.
Ниршан не мешал оплакивать проигрыш. Довольный собой, он закурил, рассматривая сквозь дым и прищур глаз желанный приз. Медовая, сладкая, покорная и убитая горем. Завтра по Риму понесутся сплетни о том, как вьяна проиграла себя арктику. Ждал, пока она возьмет себя в руки, а слезы не перестанут капать с подбородка.
– У нас два часа, до обмена, - сказал он. – Сейчас за твоими вещами, после в шаттл.
Он оплатил счет. Провожать их вышел весь персонал. Ниршан видел, как мужчины жалели Максиму, женщины завидовали ей. Как ни странно, никто не осуждал.
В машине она приняла случившееся. Подозрительно скоро, что не могло его не радовать. Она разглядывала улицы города, людей, гуляющих допоздна и сидящих в кафешках. Ниршан взял ее за руку, сжал неотзывчивую ладошку, заставляя повернуться в его сторону. Она раздавленная поражением, смотрела на него во все глаза, как смотрят в обрыв, в пропасть, собираясь прыгнуть. И молчала.
– Я тебя не обижу. Верь мне.
Ниршан не выпускал ее руки из пальцев. Отогревал отчаянье, посылал через кожу ласковые обещания. Всю невысказанную страсть, что чувствовал. Хотелось большего, много большего, буквально в номере отеля. Шальные, соблазнительные мысли кружили голову. Но было столько дел и обязательств.
Максима собрала вещи, в одну спортивную сумку.
Они отправились в путь. Уже в шаттле она пропустила чей-то звонок, обозначенный, как отец. Ниршан сделал мысленную пометку, выяснить, кто ее отчим.
Сегодня на площади он видел троих неизвестных. А еще чувствовал их намерения, вкушал агрессивный цвет настроения. И следили
– Ты знаешь, что за тобой следят?
– Нет, - сказала неубедительно. Возможно, знает, что пасут, но не знает, кто именно.
Они вылетели. В положенное время очнулись в телах друг друга. Первые пару секунд смотрели на свои тела с любопытством.
– Странные чувства, - Максима, протянув руку, трогала (Ниршана) саму себя. – Будто фокус.
– А зачем тебе нужна была таухуа? Ты создала столько проблем этой выходкой, до сих пор не разгреблись.
Она поморщилась.
– Надеялась, скинуть зацепившуюся Инь в Инь.
Ниршан покачал головой, да он тоже думал, как только начал понимать, хоть что-то в случившемся.
– Пробовал. Не работает.
– Жаль, - Максима огорченно вздохнула. – А что еще пробовал?
– Только это.
– Ну, тогда что тянуть? Не хочу больше откладывать, - заявила девушка, и легко словно перышко потянула Ниршана (свое тело) на себя.
Дичь полнейшая! Никогда Ниршан не ощущал себя более странно и нелепо. Что бы его, вот так за грудки и на себя. Это она, что удумала? И тут он понял, осознал ее намеренное прикосновение.
– Э-э-эй, - от неожиданности он нервно рассмеялся, махом оказался сидящим на коленях у своего тела. – Убери руки с моей задницы! Грудь не тронь.
Отчего у него жуткий визг в голосе?
– Подожди, прыткая какая.
Кому расскажи, засмеют до скончания веков. Он в теле девушки, ладно, но все остальное. Это же им будут владеть, его будут иметь. Потому, что девчонка в его теле абсолютно беззастенчиво мяла его (тело Максимы), нахально поглаживала, трогала, где хотела.
– Таак, не пойдет, - дал со всей силой газу назад, вскочил на ноги, ощущая потрясающую беспомощность. – Мы так не договорились.
Веса в теле Максимы килограмм под пятьдесят, а у Ниршана все девяносто. То, что она его завалит, он ни секунды не сомневался. Разница почти в два раза. Выставил упреждающе руки вперед.
– Давно, придумала?
Она усмехнулась, тоже встала. Выходит, решила отомстить за шахматы.
– Через два часа, я потребую возмездия.
Ниршан не верил глазам. Максима раздевалась (точнее его тело). Вот же, огребет по полной, по попе и не только по ней. Потом. Она уже скинула все вместе с трусами, бесстыжая насильница. Он телом, красив, как статуя Давида Микеланджело, но вот сейчас, вот именно в этот момент ему хотелось принять другую позу. Родена. Такую мыслительную, задумчивую.