Прикосновения
Шрифт:
На столе, в правых углах с противоположных сторон лежат стопки монет. На глаз равное количество. Он посмотрел на меня.
– Ты знаешь, что это значит?
Я закивала, прикидывая размер стола. Метр на метр. Вечность предлагала нам сыграть. Только один из нас сможет вернуться. Один.
Это старинная игра, борьба за пространство. Суть проста. Два игрока сидят за квадратным столом. Сначала первый кладет монету на стол,
Кто именно?
– Откажемся, умрем оба, - сказал он.
Я играла в эту игру. На ней в школе нам объясняли принцип биологии пищевых горизонтальных цепочек. И знаю, игрок, что сходит первым стопроцентно выиграет, если применит определенную стратегию. Я подняла взгляд на Ниршана. Каким будет его выбор?
Он, как ни странно смотрел на монету моего отца. Вот зачем он положил ее на подушку, хотел взять с собой в Вечность. Он подбросил ее, и поймал, посмотрел мне в глаза понимающе.
– Ходи первой.
Я не могла пошевелиться. Он же делает выбор. Это его выбор. Не мой. Но если я вернусь, люди увидят мост Вечности. Смогут, что-то с этим знанием сделать, верно?
– Это твой окончательный выбор, - сама не верю, что спрашиваю.
– Да, - у него получается сказать это так легко и беззаботно, что я теряюсь. Отчего ему так полегчало?
Не знаю, что думать и с тяжелым вздохом беру монету из своей стопки. Мы начинаем игру. В ней важно, когда первый игрок кладет монету в центр стола, а затем куда бы ни клал монету Ниршан, моя задача положить ее в противоположное пространство или позицию. Таким образом, поскольку в начале игры стол пуст, то где бы Ниршан ни положил монету, у меня всегда будет возможность положить монету на противоположную позицию. Следовательно, я не могу проиграть, и в конечном счете на столе не останется свободного места для его монет.
Так и вышло, когда я положила свою последнюю монету, в тоже мгновение исчез сверкающий белизной смертельный мостик, растворился стол над обрывом. Кладя последнюю монету, я бросилась к Ниршану, вцепилась в него, как обезьянка, и теперь удерживала его на себе на крошечном
– Ты ненормальная, ты это знаешь?
– Угу, - меня трясет, сил отвечать не нашлось.
Очень медленно, словно улитка на скате вибрирующей травинки, я потянулась и достала из его кармана монету отца. Зажала ту в кулаке. Если мы умрем, пусть она будет у меня. Теперь она тоже моя.
– Твой выигрыш? – спросила Вечность безголосым смыслом, шелестящим в пространстве головы плавной вибрацией.
Я подняла от груди Ниршана голову вверх, посмотрела в его яркие голубые глаза и, улыбнувшись Вечности, прошептала:
– Их прощение. Освободи их всех. Душа свободна. Дай им шанс.
Монета из моего кулака выскользнула в пропасть. Потерялась в ней. Пяточек под ногами задрожал, сотрясая нас, завибрировал.
Обозначился в воздухе планеты Земля целиком мост Вечности, на этот раз над Афоном. А затем разрушился на глазах, опал тысячелетней пылью на святые земли, собираясь в единый комок чужой расколотой Души. Все арктики, как и Ниршан видели, как из их солнечных сплетений отделялись искры. Цветок Силы дарующий бессмертие растворялся в Вечности, собираясь воедино.
Вечность шелестела…
– Прощение даровано.
Я заплакала, зарыдала от ответа, потому что это был мой собственный мост Прощения. Засмеялась, видя, как плачет Ниршан. Мой греческий бог на софе, с чертами и пропорциями Фибоначчи. Может быть, он, конечно, плакал от горя, и утраты своего могущества, но что-то мне подсказывало, что это не так.
– Любая вина, пока мы живы, все еще может быть «искуплена», - прошептала я. – Нужно дать шанс.
Это конец моей истории. От себя добавлю, что Максима подарив смертность арктикам не вызвала бурных оваций в их кругах. Но часть из них оказались этому весьма рады. Теперь они могут наконец заводить семьи и детей, а главное никого не травмировать выкачкой Ци. Хотя и на Транспрану они вернуться больше не смогут.